Жизнь собачья и кошачья. Повести и рассказы   ::   Свинцов Владимир Борисович

— С чего бы… — удивился Иван Григорьевич.

— В родном доме, на родных местах живешь…

— Что же сам не остался?

— Эх! Не вспоминай. Каждую ночь себя казню — зачем сломал свою хату. На казенную позарился. Как же — водопровод, отопление… Тьфу! Не в радость мне все это…

— Председатель ваш тоже жалеет, — поддержал разговор Иван Григорьевич. — Промашку вы сделали с переселением. Столько денег ухлопали.

— А-а! Председателю только деньги считать, — рассердился Алексей. — А того не понимает, что у меня сыновья растут. Один из армии на днях придет, а второй вот! — Он резко ткнул рукой в Васькину сторону и поморщился от боли.

— Что у тебя с рукой?

— Пустяки. Сорвал кожу гайкой. Ну и, как всегда, землицей присыпал. Да, видать, не той…

— Заражение?

— Было. Сейчас все. Врачиха разрезала, говорит, только не застужай. И надо же… Посевная идет, а я… рыбалю… — он с досадой сплюнул и замолчал.

— Как там председатель?

— Во! Председатель. Ты меня перебил… Понятное дело, копейка, она счет любит. Но не все на деньги мерить нужно. Ведь посмотри, что делается… Спросят меня… Да меня уж чего брать? Сыновей спросят: где родились? В деревне Петровка. Где такая? А ее нет. Понимаешь? Родины нет у моих сыновей… Не той большой, общей. А маленькой, своей. Где босиком бегал, где первого пескаря выловил, где первый колосок увидел… Нельзя так. Человеку важно, чтобы было куда вернуться… Не смогу я объяснить, что думаю.