Золото   ::   Полевой Борис Николаевич

Это особенно радовало Игната: значит, враг дороги сюда не найдёт. «Добре, добре, граждане! А пока они обнюхаются да прознают от кого-нибудь о сене, оно уж будет тю-тю! И сарайчик тоже. И самый след дождём смоет».

Хвост голубоватого едкого махорочного дыма неотвязно тянулся за Рубцовым. В голове роились всяческие интересные планы. Не любя откладывать дела в долгий ящик, он хотел уже садиться в двуколку и спешить звать людей, но его остановил взволнованный шёпот Матрёны Никитичны:

— Папаня, кто-то там в стожке… Слышите?.. Шевелится…

Встретиться с кем-нибудь здесь, у сенных запасов, не входило в планы Рубцова. Он молча подтолкнул сноху к таратайке и жестом приказал ей садиться. Но тут до них со стороны ближнего стога явственно донёсся стон. Жалость к неизвестному, которому, вероятно, требовалась помощь, победила в Рубцове все хозяйственные соображения. Матрёна Никитична подбежала к стогу и в глубокой яме, выдавленной в сене, увидела очень худого старика. Он лежал на спине и тяжело, прерывисто дышал, тоскливо глядя перед собой воспалёнными, лихорадочными глазами.

— Муся, Муся же! — нетерпеливо звал старик, принимая Матрёну Никитичну за кого-то другого.

— Папаня, тут человек! — крикнула женщина свекру, который, стоя возле таратайки, насторожённо посматривал на сноху. — Он помирает!

Игнат Рубцов поспешил к стогу.

А старик дышал уже с трудом. Он то звал Мусю, то принимался заклинать её доставить какие-то ценности. Он был в бреду и на вопросы не отвечал.