JК
Золото :: Полевой Борис Николаевич
Страница: 238 из 664Лицо его напряглось, покраснело, на висках обозначились синие вены, будто поднял он с земли и старался унести непосильную тяжесть.
— Тебе идти, Матрёна Рубцова, — сказал он наконец, и голос его был хриплый, а дыхание прерывистое. — Другого ничего не придумаешь. Тебе! За внуками сам пригляжу, я за них и перед тобой и перед сыном в полном ответе.
— Когда выходить? — спросила Матрёна и, резко вскочив, повернулась к свёкру спиной.
12
А тем временем в другой землянке за миской простокваши и ломтями сухого хлеба из отрубей завтракали бабка Прасковья и Муся.
Найдя наконец человека, который слушал её с охотой, без насмешек и даже без иронических огоньков в глазах, которые бабка особенно не любила, старая телятница распространялась на любимую тему:
— …И верно, верно ты говоришь! Клад этот твой что? Тлен, суета суёт. На метафе в телятниках — вот где клад свой, девка, ищи! А ты что думаешь? На наших скаредных суглинках только с хорошим скотом богатство и приходит. Вон несерьёзный элемент, вроде Варьки Сайкиной, на хвосте несёт, будто бабка Прасковья — «телячья богородица» и прочее такое.
— Тебе идти, Матрёна Рубцова, — сказал он наконец, и голос его был хриплый, а дыхание прерывистое. — Другого ничего не придумаешь. Тебе! За внуками сам пригляжу, я за них и перед тобой и перед сыном в полном ответе.
— Когда выходить? — спросила Матрёна и, резко вскочив, повернулась к свёкру спиной.
12
А тем временем в другой землянке за миской простокваши и ломтями сухого хлеба из отрубей завтракали бабка Прасковья и Муся.
Найдя наконец человека, который слушал её с охотой, без насмешек и даже без иронических огоньков в глазах, которые бабка особенно не любила, старая телятница распространялась на любимую тему:
— …И верно, верно ты говоришь! Клад этот твой что? Тлен, суета суёт. На метафе в телятниках — вот где клад свой, девка, ищи! А ты что думаешь? На наших скаредных суглинках только с хорошим скотом богатство и приходит. Вон несерьёзный элемент, вроде Варьки Сайкиной, на хвосте несёт, будто бабка Прасковья — «телячья богородица» и прочее такое.