JК
Золото :: Полевой Борис Николаевич
Страница: 6 из 664Постепенно он шёл все быстрее и быстрее, будто приходил в себя после долгого забытья, шёл и с удивлением осматривался по сторонам, как бы не узнавая улиц, по которым одним и тем же маршрутом из дома на службу и со службы домой ходил ежедневно вот уже около тридцати лет.
На западной окраине города второй день горела нефтебаза, подожжённая вражескими бомбардировщиками. Бурый дым, окутывавший все, был таким густым и тяжёлым, что в нем расплывались очертания даже самых ближних домов. В этом дыму, до краёв наполнявшем русла улиц, двигался поток гремучих, ревущих клаксонами грузовиков, скрипучих, тяжело гружённых подвод, торопливо шли люди, таща на плечах тяжёлые узлы, волоча за руки испуганных ребят. Солнце едва обозначалось в небе небольшим тускло-багровым пятном со светящимися краями. Все это было так необычно и так не походило на то, что за тридцать лет привык здесь видеть Митрофан Ильич, что он остановился и с минуту беспомощно оглядывался кругом, пока наконец не вспомнил, как ему ближе пройти до дому.
Кассир жил на окраине, в Заречье, в собственном деревянном домике, прятавшемся за четырьмя лохматыми липками. Жена его умерла лет десять назад. Трое сыновей ещё с финской войны были в армии и теперь где-то, наверное, уже сражались. Дочь с внуками, приехавшую погостить, он сразу, как только город был объявлен на осадном положении, отправил на Урал к свату, работавшему там доменщиком. Проводив их в далёкий путь, Митрофан Ильич прямо с вокзала пришёл в банк, да так там и остался, избегая одиночества.
На западной окраине города второй день горела нефтебаза, подожжённая вражескими бомбардировщиками. Бурый дым, окутывавший все, был таким густым и тяжёлым, что в нем расплывались очертания даже самых ближних домов. В этом дыму, до краёв наполнявшем русла улиц, двигался поток гремучих, ревущих клаксонами грузовиков, скрипучих, тяжело гружённых подвод, торопливо шли люди, таща на плечах тяжёлые узлы, волоча за руки испуганных ребят. Солнце едва обозначалось в небе небольшим тускло-багровым пятном со светящимися краями. Все это было так необычно и так не походило на то, что за тридцать лет привык здесь видеть Митрофан Ильич, что он остановился и с минуту беспомощно оглядывался кругом, пока наконец не вспомнил, как ему ближе пройти до дому.
Кассир жил на окраине, в Заречье, в собственном деревянном домике, прятавшемся за четырьмя лохматыми липками. Жена его умерла лет десять назад. Трое сыновей ещё с финской войны были в армии и теперь где-то, наверное, уже сражались. Дочь с внуками, приехавшую погостить, он сразу, как только город был объявлен на осадном положении, отправил на Урал к свату, работавшему там доменщиком. Проводив их в далёкий путь, Митрофан Ильич прямо с вокзала пришёл в банк, да так там и остался, избегая одиночества.