JК
Золотое кольцо всадника :: Валтари Мика Тойми
Страница: 120 из 460И, между прочим, отнюдь не отреклась от своей веры, хотя за это я обещал сохранить ей жизнь. Может, ее околдовали?
К счастью, история юной христианки заставила Тигеллина отказаться от пыток. Ведь виновных в поджоге будет судить сам император, и вряд ли его заинтересуют итоги предварительного разбирательства.
Едва мы с Тигеллином вернулись в его личные покои, как префекту доложили, что с ним желают побеседовать старик-сенатор Пуд Публикола и какой-то пожилой еврей, причем оба кричат и сердятся.
Тигеллин, нахмурившись, озабоченно почесал в затылке.
— Пуд — человек мягкий и глупый, — сказал он, обращаясь ко мне. — За что ему злиться на меня? Может, я по ошибке арестовал кого из его клиентов? Останься здесь и помоги мне — ведь ты так хорошо разбираешься в еврейских обычаях.
Сенатор Пуд буквально ворвался в комнату. Его убеленная сединами голова тряслась от ярости. К моему удивлению, следом вошел Кифа с пастушеским посохом в руке; лицо его было красно от волнения. Этих двоих сопровождал бледный от страха молодой человек по имени Клетий, которого мне уже приходилось встречать — он состоял при Кифе толмачом.
Поднявшись, Тигеллин собрался было вежливо поприветствовать сенатора, однако старик с бранью накинулся на него, норовя пнуть в бок своей пурпурной сандалией.
К счастью, история юной христианки заставила Тигеллина отказаться от пыток. Ведь виновных в поджоге будет судить сам император, и вряд ли его заинтересуют итоги предварительного разбирательства.
Едва мы с Тигеллином вернулись в его личные покои, как префекту доложили, что с ним желают побеседовать старик-сенатор Пуд Публикола и какой-то пожилой еврей, причем оба кричат и сердятся.
Тигеллин, нахмурившись, озабоченно почесал в затылке.
— Пуд — человек мягкий и глупый, — сказал он, обращаясь ко мне. — За что ему злиться на меня? Может, я по ошибке арестовал кого из его клиентов? Останься здесь и помоги мне — ведь ты так хорошо разбираешься в еврейских обычаях.
Сенатор Пуд буквально ворвался в комнату. Его убеленная сединами голова тряслась от ярости. К моему удивлению, следом вошел Кифа с пастушеским посохом в руке; лицо его было красно от волнения. Этих двоих сопровождал бледный от страха молодой человек по имени Клетий, которого мне уже приходилось встречать — он состоял при Кифе толмачом.
Поднявшись, Тигеллин собрался было вежливо поприветствовать сенатора, однако старик с бранью накинулся на него, норовя пнуть в бок своей пурпурной сандалией.