Золотое руно   ::   Ашар Амеде

— Да он просто влюблен, этот Ахмет Кьюперли, — сообщил неаполитанец, понизив голос.

— Да ну, не может быть! — вскричал мнимый торговец, пряча полученные деньги в карман.

— Правду говорю. Я честный человек и ни за что пострадал от кардинала.

— И в кого же он влюблен, ваш великий визирь?

— В невольницу, гречанку, из Константинополя. е купили для гарема Ахмета у одного пирата.

— Что же, гарем визиря в Грау?

— Конечно. Он выписал его к себе, и теперь эта неверная с помощью какого-то зелья держат его при себе.

— Видно, очень хороша собой?

— Говорят, это гурия исламского рая. В ней все прелесть, она сама грация, само очарование для глаз. Но кто увидит её, умрет: Ахмет ревнует не слабее, чем любит. Дело, конечно, не только в красоте. Держать такого сильного человека при себе — значит, обладать колдовской силой.

— И давно пошла такая любовь?

— Да ещё с зимы. Но пошли нам Аллах, чтобы такое же не случилось с нами и летом.

Монтестрюк не очень был бы опечален, случись это «такое же» и летом, а затем и продлилось бы столько, сколько нужно для подхода французских войск и отрядов из жителей рейнских провинций.

Пока он думал таким образом, в лагере вдруг возникло волнение. Забегали толпы солдат от одной палатки к другой, поднимая их обитателей и криками призывая к бунту. прислушавшись, можно было понять, что они кричат. Им хотелось войны.

Волнение докатилось и до янычар.