JК
Агафон с большой Волги :: Федоров Павел Ильич
Страница: 35 из 397В резиновых сапогах, в холщовом переднике, с ведерком в руках, он стоял на мягкой, влажной еще земле и обмазывал белой кистью ствол крепкой ветвистой яблоньки. Услышав скрип калитки, Ян Альфредович обернулся. Сунув кисть в ведро, приложил руку к длинному козырьку лыжной шапки и вгляделся в маячившую у ворот фигуру. Оставив ведро под яблоней, быстрыми шагами пошел навстречу. Узнал сразу и молча ткнулся седыми усами в щеку Агафона. Оглядывая неожиданного гостя с ног до головы, повернул его и так и этак, взял за крупный раздвоенный подбородок, не скрывая старческих слез, сказал:
– Ты замечательно сделал, что заехал к нам, Гоша. Ах как славно, малыш! Мы тебя так часто вспоминали… Идем скорей до хаты. Наши все так будут рады, ты даже представить себе не можешь. Как ты вырос, Агафон! Ульяна тоже так вымахала, что ты ее совсем не узнаешь. Окончила техникум, теперь агроном, а все такая же озорная, веселая! – не выпуская руки гостя, ведя его к застекленной террасе, говорил Ян Альфредович.
– Марта! Ульяна! Слышите? Вы только взгляните, кого я вам тащу! – входя в дом, кричал он.
В прихожей, куда они вошли, была такая удивительная чистота и опрятность, что Агафон сразу же застыдился своих грязных, нечищеных башмаков. На маленьком столике лежали разноцветные салфеточки, полки с книгами были завешены шторками, подзорами, такими крахмально-белыми, что к ним боязно было притронуться.
– Ты замечательно сделал, что заехал к нам, Гоша. Ах как славно, малыш! Мы тебя так часто вспоминали… Идем скорей до хаты. Наши все так будут рады, ты даже представить себе не можешь. Как ты вырос, Агафон! Ульяна тоже так вымахала, что ты ее совсем не узнаешь. Окончила техникум, теперь агроном, а все такая же озорная, веселая! – не выпуская руки гостя, ведя его к застекленной террасе, говорил Ян Альфредович.
– Марта! Ульяна! Слышите? Вы только взгляните, кого я вам тащу! – входя в дом, кричал он.
В прихожей, куда они вошли, была такая удивительная чистота и опрятность, что Агафон сразу же застыдился своих грязных, нечищеных башмаков. На маленьком столике лежали разноцветные салфеточки, полки с книгами были завешены шторками, подзорами, такими крахмально-белыми, что к ним боязно было притронуться.