JК
Смерть сказала: может быть :: Буало-Нарсежак
Страница: 124 из 186Комиссар Бонатти не сможет нам отказать в просьбе обеспечить нашу безопасность. Вы, Филипп, старайтесь как можно дольше оставаться в Ницце с Зиной. А вы, мадам, покиньте на время хутор и возвращайтесь к себе на виллу. Почем знать, что может зародиться в больном мозгу этого Януша? Завтра выезжаю в Милан…»
Лоб поостерегся записать мысль, хотя она и неотвязно его преследовала по пути в Италию, — мысль о том, что он полностью заблуждался в чувствах, владевших Зиной. Он, как дурак, втемяшил себе в голову, что у нее были любовники, ненавидел мужчину, который ее якобы преследовал, хотел занять его место, стереть с лица земли и даже верил в то, что выиграл партию. А на поверку никакой партии… Зина неизменно пребывала в гордом одиночестве. Клан Маковски! Брат и сестра, несущие свой крест, — вечно одинокие, изгои общества, безмолвно пожирающие друг друга и презирающие других!… Лоб терзался ревностью. Но унижение, испытываемое им теперь, оказалось еще нестерпимее. Сколько душевных мук, решений, так на него не похожих, шагов, не свойственных его характеру! И все это впустую. Впустую! Почему она его не осадила? Не дала ему отпора?.. Потому, что сочла недостойным откровенных признаний. Потому, что он ее вовсе не интересовал. Лоб чувствовал себя смертельно оскорбленным и дал себе зарок докопаться до сути этой тайны, отказывая кому бы то ни было в праве себя презирать.
Лоб поостерегся записать мысль, хотя она и неотвязно его преследовала по пути в Италию, — мысль о том, что он полностью заблуждался в чувствах, владевших Зиной. Он, как дурак, втемяшил себе в голову, что у нее были любовники, ненавидел мужчину, который ее якобы преследовал, хотел занять его место, стереть с лица земли и даже верил в то, что выиграл партию. А на поверку никакой партии… Зина неизменно пребывала в гордом одиночестве. Клан Маковски! Брат и сестра, несущие свой крест, — вечно одинокие, изгои общества, безмолвно пожирающие друг друга и презирающие других!… Лоб терзался ревностью. Но унижение, испытываемое им теперь, оказалось еще нестерпимее. Сколько душевных мук, решений, так на него не похожих, шагов, не свойственных его характеру! И все это впустую. Впустую! Почему она его не осадила? Не дала ему отпора?.. Потому, что сочла недостойным откровенных признаний. Потому, что он ее вовсе не интересовал. Лоб чувствовал себя смертельно оскорбленным и дал себе зарок докопаться до сути этой тайны, отказывая кому бы то ни было в праве себя презирать.