Американская мечта   ::   Мейлер Норман

И в этом внезапном приступе скорби ее лицо стало куда красивее. Новые силы проснулись в ее теле. Я был сам не свой: уже не личность, не характер, не человек с определенными правилами, а некий дух, сгусток ничем не связанных между собой чувств, парящий, как облако на ветру. Я чувствовал себя так, словно какая-то часть меня стала женщиной, рыдающей над тем, кого сама же и убила, – а убила она своего возлюбленного, того самовластного и жестокого тирана, который жил в Деборе. И я потянулся к Руте, как женщина, ищущая участия у другой женщины. Мы обнялись, прижались друг к другу. Но грудь ее выскользнула из открытой блузки и оказалась в моей руке, и грудь эта искала отнюдь не женского прикосновения, нет, она быстро и уверенно прокладывала себе дорогу к тому твердому и жесткому, что было в моей руке. Казалось, я никогда раньше не держал в руке женской груди (этого плотского изыска), а Рута продолжала плакать, всхлипы вырывались с детской безудержностью, но грудь ее жила своей собственной жизнью. Этот небольшой буферок тыкался мне в ладонь, как кукла, ждущая, чтобы ее погладили, нахальный в своей способности растормошить меня и так отчаянно жаждущий, чтобы его растревожили, что меня обуяла безнадежная похоть.