JК
Андреевский кавалер :: Козлов Вильям Федорович
Страница: 192 из 817 – Ишь ты, одной ногой в гробу, а о бабе хлопочет! И что за странная сущность-то такая – человек? Один только бог и знает, что у него скапливается на самом дне души…»
– Андрей, – вывел его из задумчивости голос жены, – чё это Степан-то приходил? – С охапкой ржавой гороховой ботвы она подошла к нему.
– Степан? – быстро нашелся Андрей Иванович. – Просил топор наточить, голову петуху рубить надумал. Коли еще поймает его.
– Петуху? – без улыбки глядя на него строгими карими глазами, сказала Ефимья Андреевна.
– Кому же еще? – буркнул Андрей Иванович и полез в карман за кисетом и спичками.
– Не видела я, чтобы ты топор точил…
«Чертова баба! – подумал Абросимов. – На спине у нее глаза, что ли?»
– Я ему свой дал, – сказал он.
Она оторвала от стебля сухой стручок, помяла его в пальцах, и белые горошины просыпались на землю. Андрей Иванович докурил цигарку, затоптал окурок сапогом, поднял молоток и тут услышал спокойный голос жены:
– Ты уж не обижай Степана…
Он в сердцах ударил молотком по гвоздю и взвыл: попал прямо по большому пальцу!
– Ефимья, грёб твою шлёп, уйди ради бога! – завопил Андрей Иванович и с размаху почти готовую клетку грохнул оземь.
3
Неделю спустя Маня Широкова подкараулила Абросимова на железнодорожных путях, километрах в трех от поселка. Он неспешно шагал по шпалам и постукивал блестящим путейским молотком на длинной ручке по стальным рельсам, совершая свой обычный обход. На широком поясе болтался чехол с флажками. Даже сюда, на пути, ветер накидал опавшие листья.
– Андрей, – вывел его из задумчивости голос жены, – чё это Степан-то приходил? – С охапкой ржавой гороховой ботвы она подошла к нему.
– Степан? – быстро нашелся Андрей Иванович. – Просил топор наточить, голову петуху рубить надумал. Коли еще поймает его.
– Петуху? – без улыбки глядя на него строгими карими глазами, сказала Ефимья Андреевна.
– Кому же еще? – буркнул Андрей Иванович и полез в карман за кисетом и спичками.
– Не видела я, чтобы ты топор точил…
«Чертова баба! – подумал Абросимов. – На спине у нее глаза, что ли?»
– Я ему свой дал, – сказал он.
Она оторвала от стебля сухой стручок, помяла его в пальцах, и белые горошины просыпались на землю. Андрей Иванович докурил цигарку, затоптал окурок сапогом, поднял молоток и тут услышал спокойный голос жены:
– Ты уж не обижай Степана…
Он в сердцах ударил молотком по гвоздю и взвыл: попал прямо по большому пальцу!
– Ефимья, грёб твою шлёп, уйди ради бога! – завопил Андрей Иванович и с размаху почти готовую клетку грохнул оземь.
3
Неделю спустя Маня Широкова подкараулила Абросимова на железнодорожных путях, километрах в трех от поселка. Он неспешно шагал по шпалам и постукивал блестящим путейским молотком на длинной ручке по стальным рельсам, совершая свой обычный обход. На широком поясе болтался чехол с флажками. Даже сюда, на пути, ветер накидал опавшие листья.