Страница:
131 из 405
10
В восемь, когда на Петербург ложились сумерки, лакей Афанасий в каморке под лестницей наливал Силычу в плохо граненый стакан кагору. Кухарка Егоровна сидела у окна кухни, чтоб заранее увидеть описанного ей начальника боевой организации.
Дора и Савинков, в ожидании, остались в гостиной.
Савинков сидел, откинувшись в кресле, читал Доре свои стихи, в такт слегка жестикулируя правой рукой:
Когда принесут мой гроб,
Пес домашний залает,
Жена поцелует в лоб,
А потом меня закопают.
Глухо стукнет земля,
Сомкнется желтая глина
И не станет того господина
Который называл себя я…
В темном окне Прасковья Семеновна разглядела всё-таки мелькнувшую по двору толстую темную фигуру. Сердце сказало «он». Ивановская приоткрыла дверь, прислушалась. Взяла лампу и вышла в сени. Кто-то поднимался по лестнице.
В полутемноте увидала необычайно толстого, громадного человека в котелке, в черном пальто. Азеф поднимался, взволнованно, тяжело дыша.
Толстые губы отвисли. Глаза искоса ощупали, осмотрели Ивановскую.
– Дмитрий жив и здоров, – пробормотал Азеф.
– Проходите, вас давно ждут. Азеф скользнул мимо нее в дверь. И дверь заперлась. Савинков быстро шел в кухню.
Наконец-то – проговорил он. В кухне они обнялись и крепко расцеловались.
11
Афанасий бегом бежал по черной лестнице узнать: приехал ли? Ивановская несла в столовую самовар.
|< Пред. 129 130 131 132 133 След. >|