JК
Азеф :: Гуль Роман
Страница: 199 из 405Ацетиленовые фонари Каляев узнал не глазами, всем существом. Забыв о скользкости, он почти побежал им навстречу, лавируя меж ехавших по площади экипажей.
Карета Сергея ехала небыстро. Меж ней и Каляевым оставалось двести шагов. Каляев обогнул последний экипаж. Теперь их не разделяло ничто. Только время. Задыхаясь, глотая холодный ветер, Каляев бежал наперерез карете. Но, ослепляя всё на своем пути, простучав колесами, карета промчалась мимо.
Сжав сверток, качаясь, Каляев шел медленными шагами с площади. Тело было в поту, ноги дрожали. У Никольских ворот его за руку схватил Савинков.
– Что же? Что? – прошептал он задыхающимся шепотом.
– Не мог… дети… – тихо проговорил Каляев. И в ту же секунду Каляев понял, какое преступление он совершил перед партией. Они молча шли к Александровскому саду. Каляев бессильно опустился на первую обмерзшую, заснеженную скамью.
– Борис, – проговорил он, – правильно я поступил или нет?
Савинков молчал..
– Но ведь нельзя же… дети… Савинков сжал руку Каляева.
– Правильно, Янек. Дети невиноваты. Но ты не ошибся, были действительно дети?
– Я был в двух шагах. Мальчик и девочка. Но я попробую, когда поедет из театра. Если один, я убью его.
Они долго сидели в Александровском саду. Вставали, уходили, приходили снова. Наконец начался театральный разъезд и у подъезда Большого театра заметались лакеи, выкликая экипажи. Замахали рукавами, раскричались извозчики зазывая седоков.
Карета Сергея ехала небыстро. Меж ней и Каляевым оставалось двести шагов. Каляев обогнул последний экипаж. Теперь их не разделяло ничто. Только время. Задыхаясь, глотая холодный ветер, Каляев бежал наперерез карете. Но, ослепляя всё на своем пути, простучав колесами, карета промчалась мимо.
Сжав сверток, качаясь, Каляев шел медленными шагами с площади. Тело было в поту, ноги дрожали. У Никольских ворот его за руку схватил Савинков.
– Что же? Что? – прошептал он задыхающимся шепотом.
– Не мог… дети… – тихо проговорил Каляев. И в ту же секунду Каляев понял, какое преступление он совершил перед партией. Они молча шли к Александровскому саду. Каляев бессильно опустился на первую обмерзшую, заснеженную скамью.
– Борис, – проговорил он, – правильно я поступил или нет?
Савинков молчал..
– Но ведь нельзя же… дети… Савинков сжал руку Каляева.
– Правильно, Янек. Дети невиноваты. Но ты не ошибся, были действительно дети?
– Я был в двух шагах. Мальчик и девочка. Но я попробую, когда поедет из театра. Если один, я убью его.
Они долго сидели в Александровском саду. Вставали, уходили, приходили снова. Наконец начался театральный разъезд и у подъезда Большого театра заметались лакеи, выкликая экипажи. Замахали рукавами, раскричались извозчики зазывая седоков.