JК
Азеф :: Гуль Роман
Страница: 81 из 405Рачковский мог даже бормотанья не расслышать. Но он говорил, ведя к двери:
– Сегодня же нас покидаете?
– С вечерним.
Выйдя на лестницу, Азеф стал сходить по ней медленно, как всякий человек обремененный тяжелым весом.
17
Савинков был уверен в убийстве. Наружное наблюдение сулило удачу. Слежка выяснила маршрут. Экспансивность Покотилова уравновешивалась хладнокровием Сазонова. Нервность Каляева логикой воли Швейцера. Одетый в безукоризненный фрак, Савинков, торопясь, ехал на маскарад. Лысеющую голову расчесал парикмахер на Невском. У Эйлерса куплена орхидея. Когда Савинков поднимался озеркаленной, сияющей лестницей меж пестрого газона масок, кружев, блесток, домино, был похож на золотого юношу Петербурга, ничего не знающего в жизни кроме веселья. Был пшютоват, говорил с раздевавшим его лакеем тоном фата.
В зале играли вальс трубачи. Зал блестящ, громаден. Танцевала тысяча народу. Найти среди масок Азефа представлялось невероятным. Савинков перерезал угол зала, красное домино рванулась к нему, взяло за локоть и тихо сказало:
– Я тебя знаю.
Это была полная женщина. Савинков засмеялся, освобождая локоть.
– Милая маска, ошибаешься. Ты меня не знаешь, так же, как я тебя.
– Ну, всё равно, ты милый, пойдем танцевать.
– Скажи, где ты будешь, я подойду после, я занят.
– Чем ты занят?
Три белых клоуна завизжали, осыпая Савинкова и маску ворохом конфетти, обвязывая серпантином. Савинков хохотал, отстраняясь.
– Сегодня же нас покидаете?
– С вечерним.
Выйдя на лестницу, Азеф стал сходить по ней медленно, как всякий человек обремененный тяжелым весом.
17
Савинков был уверен в убийстве. Наружное наблюдение сулило удачу. Слежка выяснила маршрут. Экспансивность Покотилова уравновешивалась хладнокровием Сазонова. Нервность Каляева логикой воли Швейцера. Одетый в безукоризненный фрак, Савинков, торопясь, ехал на маскарад. Лысеющую голову расчесал парикмахер на Невском. У Эйлерса куплена орхидея. Когда Савинков поднимался озеркаленной, сияющей лестницей меж пестрого газона масок, кружев, блесток, домино, был похож на золотого юношу Петербурга, ничего не знающего в жизни кроме веселья. Был пшютоват, говорил с раздевавшим его лакеем тоном фата.
В зале играли вальс трубачи. Зал блестящ, громаден. Танцевала тысяча народу. Найти среди масок Азефа представлялось невероятным. Савинков перерезал угол зала, красное домино рванулась к нему, взяло за локоть и тихо сказало:
– Я тебя знаю.
Это была полная женщина. Савинков засмеялся, освобождая локоть.
– Милая маска, ошибаешься. Ты меня не знаешь, так же, как я тебя.
– Ну, всё равно, ты милый, пойдем танцевать.
– Скажи, где ты будешь, я подойду после, я занят.
– Чем ты занят?
Три белых клоуна завизжали, осыпая Савинкова и маску ворохом конфетти, обвязывая серпантином. Савинков хохотал, отстраняясь.