БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ   ::   Котов Александр Александрович

Здорово побили его в Москве и Ленинграде, даже неизвестному мастеру Мазелю проиграл он матч. Алехин вспомнил подпись под карикатурой на Мазеля в советском шахматном журнале: «Мои дела без Кмоха идут ужасно плохо».

- Великий труженик, - кивнул головой Ласкер вслед Кмоху.

С минуту они сидели молча. Чесс, спрыгнув с колен Ласкера, терся о ногу Алехина, изредка лениво ударяя лапой по развязавшемуся шнурку.

- Вы любите животных, - не то спросил, не то просто сказал Ласкер.

- Да, - подтвердил Алехин.

- А людей?

- Я мало видел от них ласки, - устало произнес чемпион.

Опять воцарилось молчание. Ласкер монотонно, с какой-то раз и навсегда установившейся закономерностью затягивался спгарой; Алехин нервно курил и мял в руках сигареты. В кружке Эйве не слышно было больше смеха; может быть, гроссмейстеры и мастера принялись составлять очередные корреспонденции.

- Где, по Вашему, Эйве мог сыграть лучше в седьмой партии? - неожиданно прервал молчание Алехин.

- Ферзь цэ-два вместо е-четыре, - ответил Ласкер.

- А если тогда шах на эф-шесть и ладья же-один?

- Я это смотрел. Тогда следует простое ферзь бэ-два.

- Ну, а если вместо ладья же-один, е-пять, е-шесть? - допытывался Алехин.

- О, это плохо! Тогда ладья а-восемь на е-восемь, и теперь уже на ладья же-один следует блестящий удар - слон а-шесть! Великолепный удар!

Два шахматных кудесника с завидной быстротой анализировали острую позицию седьмой партии.