БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ   ::   Котов Александр Александрович

Ни турниров, ни сеансов, ничего! Будто вообще никогда в жизни я и пе знал эту игру. Занимаюсь только математикой, науками, пьесой. И все равно через год, пять, десять лет где-то глубоко внутри начнет беспокойно шевелиться шахматный «червячок». «Сыграй, - станет твердить он, - сыграй! Как ты можешь не играть? Это же шахматы. Ты забыл, что в них ты был чемпионом!» Разве я смогу без шахмат, Марта? Нет, никогда! Все мы, шахматисты, с детства отравлены их ядом и должны носить в себе этот яд до последних дней жизни. Разве это плохая отрава?

- Через пять лег я не выдержу, захочу хоть один разок еще сыграть в турнире, - с горячностью продолжал Ласкер, отряхивая пепел сигары. - Сяду за доску и… все начнут меня обыгрывать. Отстал, не тренировался. Как возмутится во мне боец от таких поражений! Осел, столько лет не играл, забыл теорию! II я опять примусь за шахматы, вернусь к тому, что так неосторожно и неразумно бросил. Нет, - со вздохом закончил Ласкер. - Я не имею права бросать шахматы.

«Разве я был неправ? - продолжал рассуждать Ласкер, убыстряя шаг, чтобы догнать ушедшего вперед биржевика. - Проиграл матч Капабланке, два года потом в руки не брал шахмат. А что получилось? С каким азартом бросился играть в прошлом году в Остраве-Моравской. А сейчас? Как мальчишка, бегу по льду, лишь бы не опоздать к поезду, не упустить возможности сыграть в нью-йоркском турнире». Впрочем, была еще одна причина, заставлявшая Ласкера спешить к гамбургскому пароходу. Организаторы прислали из-за океана обидное, прямо-таки оскорбительное письмо. «Приглашаем в турнир.