Бальтазар Косса   ::   Балашов Дмитрий Михайлович

— А ты, Гуиндаччо, хотя бы теперь не шляйся по тавернам! — обратился Косса к обросшему мясом и жиром, брюхатому одноглазому пирату, нынешнему священнику.

Гуиндаччо начал было ныть: «Кто-де тебе служит вернее и преданнее меня?»

Косса вспыхнул:

— Замолчи, негодяй! Тебе ли говорить о верности! Вспомни день, когда умер Иннокентий и я помчался в Рим! Вспомни женщину, с которой ты был, мерзавец!

Косса как вспыхнул, так и умолк, оборвавши себя. А Буонаккорсо долго бледнел, бормотал что-то покаянно и отчаянно потел под сутаной.

— Конечно, мой дорогой Ринери! — заговорил Косса, будто ничего и не было. — Зрителей хватает! Как они станут гордиться потом, что присутствовали здесь!

У богатого особняка своей пизанской резиденции Косса остановился. (Он был в черном плаще поверх красной мантии кардинала, чтобы не так бросаться в глаза.)

— Как поживает твоя епископия? — рассеянно спросил он у Гуинджи Ринери, лениво озирая толпу гляделыциков. И вдруг вздрогнул. Глаза Бальтазара зажглись прежним темным огнем. Он, не докончивши речи, рванулся в толпу и скоро настиг быстро уходившую женщину с опущенным лицом, настиг и схватил за плечо.

— Има! — едва сдерживая рвущийся голос воскликнул он. — Идем, ну, идем же! — Он вел ее, расталкивая толпу и уже ни на кого не обращая внимания. — А ты совсем не изменилась! Ну, нисколько! Я думал о тебе, Има, искал в Болонье!

— Я знаю, — тихо отвечала она.

— Все такая же молодая! А я постарел, отяжелел…

— Ты стал величественнее, Бальтазар!

— Ты давно здесь?

— Уже десять дней.