JК
Баночка румян :: Хаксли Олдос Леонард
Страница: 5 из 8Задремать, проснуться ненадолго, опять задремать…
— Последний его номер, — возмущалась Мадам, — денег, мол, нет. Я не должна, видите ли, покупать столько платьев. Какая нелепость! Что же мне, голой ходить, что ли?! — Она развела руками. — Говорит, не можем себе позволить. Чушь какая. Уж он-то не может! Он просто подлец, подлец, невероятный подлец. Занялся бы для разнообразия чем-нибудь полезным, вместо того чтобы кропать идиотские стишки, да ещё и печатать их за собственный счёт, нашлись бы и деньги. — Она расхаживала взад и вперёд по комнате. — А тут ещё этот старикан, его отец. Ему-то что, спрашивается? «Вы должны гордиться, что ваш муж — поэт». — Последние слова она произнесла дрожащим старческим голосом. — Ну смех, да и только. «Какие прекрасные стихи посвящает вам Эжезипп! Сколько страсти, сколько огня!» — Она передразнивала старика: лицо её сморщилось, челюсть дрожала, колени подгибались. — А Эжезипп-то, бедняга, — лысый… последние три волосины… и те красит! — Она задыхалась от хохота. Продолжала, чуть переведя дух: — А страсть-то, а огонь — шуму о них много в паршивых его стишонках… а на деле… Но, Софи, милая, что с вами? Зачем вы укладываете это мерзкое старое зелёное платье?
Софи молча вынула платье. Ну почему именно сегодня ей вздумалось так жутко выглядеть? Больна, наверное. Лицо жёлтое, и губы совсем посинели. Мадам передёрнуло: ужас какой. Надо бы отправить её в постель. Но отъезд важнее. Что тут сделаешь? На душе у неё было как никогда скверно.
«Ужас.
— Последний его номер, — возмущалась Мадам, — денег, мол, нет. Я не должна, видите ли, покупать столько платьев. Какая нелепость! Что же мне, голой ходить, что ли?! — Она развела руками. — Говорит, не можем себе позволить. Чушь какая. Уж он-то не может! Он просто подлец, подлец, невероятный подлец. Занялся бы для разнообразия чем-нибудь полезным, вместо того чтобы кропать идиотские стишки, да ещё и печатать их за собственный счёт, нашлись бы и деньги. — Она расхаживала взад и вперёд по комнате. — А тут ещё этот старикан, его отец. Ему-то что, спрашивается? «Вы должны гордиться, что ваш муж — поэт». — Последние слова она произнесла дрожащим старческим голосом. — Ну смех, да и только. «Какие прекрасные стихи посвящает вам Эжезипп! Сколько страсти, сколько огня!» — Она передразнивала старика: лицо её сморщилось, челюсть дрожала, колени подгибались. — А Эжезипп-то, бедняга, — лысый… последние три волосины… и те красит! — Она задыхалась от хохота. Продолжала, чуть переведя дух: — А страсть-то, а огонь — шуму о них много в паршивых его стишонках… а на деле… Но, Софи, милая, что с вами? Зачем вы укладываете это мерзкое старое зелёное платье?
Софи молча вынула платье. Ну почему именно сегодня ей вздумалось так жутко выглядеть? Больна, наверное. Лицо жёлтое, и губы совсем посинели. Мадам передёрнуло: ужас какой. Надо бы отправить её в постель. Но отъезд важнее. Что тут сделаешь? На душе у неё было как никогда скверно.
«Ужас.