JК
Беглец из рая :: Личутин Владимир Владимирович
Страница: 419 из 845 – Катузов зло сощурился, просунул голову за порог, но позвал сладким голосом: – Ау... Татуся, ты где?..
– Зашел бы... Чего орать-то? – Это «ау» прозвучало для меня и Марьюшки оскорбительно.
– Покойников не терплю...
– Но орать-то зачем? – с бессмысленным упорством настаивал я, как бы ввязываясь в драку. И Катузов неожиданно отступил, видимо, моя распухшая от слез физиономия не предвещала для него ничего хорошего.
– Я и не ору, – вяло возразил Катузов и, пожав узкими плечами, отошел от двери.
«Видите ли, он покойников не терпит», – бормотал я нарочито громко, чтобы заглушить в себе раздрызг и собрать волю в кулак. – Лучше бы посмотрел на себя в зеркало. Рожа, как задница у бегемота... Ага, он не орет. Я, что ли, ору?.. Поори с такой пастью, если зубы, как грабли».
А может, неожиданный протест вопил лишь в моей голове, и только в моем расплавленном мозгу вылепливались эти дурацкие слова?
Я неожиданно улыбнулся, растянул болезненно склеившиеся губы. Мгла в душе вдруг сникла, и я превратился в равнодушного медбрата, таскающего в морге закоченевших жмуриков, напоминающих еловые баланы... Баланы, бананы... Нынче у моей Марьюшки лицо бананового цвета. Еще накануне было дресвяно-темное, будто еловая кора, а стало сжелта-зеленоватое... А у Катузова морда черная, как кирзовый сапог, в дырьях и заплатах, его рожею только самовары раздувать...
– Зашел бы... Чего орать-то? – Это «ау» прозвучало для меня и Марьюшки оскорбительно.
– Покойников не терплю...
– Но орать-то зачем? – с бессмысленным упорством настаивал я, как бы ввязываясь в драку. И Катузов неожиданно отступил, видимо, моя распухшая от слез физиономия не предвещала для него ничего хорошего.
– Я и не ору, – вяло возразил Катузов и, пожав узкими плечами, отошел от двери.
«Видите ли, он покойников не терпит», – бормотал я нарочито громко, чтобы заглушить в себе раздрызг и собрать волю в кулак. – Лучше бы посмотрел на себя в зеркало. Рожа, как задница у бегемота... Ага, он не орет. Я, что ли, ору?.. Поори с такой пастью, если зубы, как грабли».
А может, неожиданный протест вопил лишь в моей голове, и только в моем расплавленном мозгу вылепливались эти дурацкие слова?
Я неожиданно улыбнулся, растянул болезненно склеившиеся губы. Мгла в душе вдруг сникла, и я превратился в равнодушного медбрата, таскающего в морге закоченевших жмуриков, напоминающих еловые баланы... Баланы, бананы... Нынче у моей Марьюшки лицо бананового цвета. Еще накануне было дресвяно-темное, будто еловая кора, а стало сжелта-зеленоватое... А у Катузова морда черная, как кирзовый сапог, в дырьях и заплатах, его рожею только самовары раздувать...