Беспокойная юность (Повесть о жизни - 2)   ::   Паустовский Константин

-- Так вот, мой друг,-- сказал мне Захаров,-- не пора ли вам бросить слоняться по окрестностям Москвы в вашем туманном состоянии. За эту неделю, как передавала мне Мария Григорьевна, вы уже успели смотаться в Архангельское и Останкино.

Слово "смотаться" Захаров сказал с особенным вкусом. Так он произносил все непривычные еще для него русские слова.

-- Да, я был и в Архангельском и в Останкине,-- сознался я.-- О каком таком туманном состоянии вы говорите?

Захаров усмехнулся:

-- Вы ведете себя так, будто мир существует только для того, чтобы наполнять нас интересными мыслями.

-- Ну и что ж? -- спросил я резко. Я начинал сердиться. Почему все, будто сговорившись, обвиняют меня в несерьезном, в мальчишеском отношении к жизни?

-- Просто вы начитались до отрыжки современных поэтов,-- сказал примирительно Захаров и с удовольствием повторил:-- До отрыжки.

-- Если судить по вашим книгам, вы тоже предпочитаете художественную литературу трамваю.

-- Дело в том,-- объяснил Захаров,-- что Бельгия-- классическая страна трамваев. И мистической поэзии. Меня выслали за границу еще гимназистом. Я попал в Бельгию, прижился там и окончил инженерный институт в Льеже. Но дело не в этом. Дело в войне. Вот, извольте!

Со стороны Страстной площади долетала музыка походного марша и гремело заглушенное протяжное "ура". Там выстроились перед отправкой на фронт запасные батальоны.

-- Я только что был там, на площади,-- добавил Захаров.-- Я очень забыл Россию. Не по своей вине. Так вит, я протискался в первые ряды, чтобы посмотреть на солдат.