JК
Беспокойная юность (Повесть о жизни - 2) :: Паустовский Константин
Страница: 58 из 317Я, говорит, в работе главную радость ощущаю. И ваши слова, Лев Николаевич, мне ни к чему".
-- Верно!-- радостно сказал раненый с забинтованным лицом.-- Работой весь мир стоит. И человек рабочий -- миру основа. Ты вот свое отработай, тогда и любуйся. Росой там или овсянкой. Чем желательно.
-- Толстой свое отработал боле всех,-- сказал из глубины вагона сонный голос.-- Я его порядочно почитал.
-- Правильно!-- неожиданно закричал одутловатый.-- Я, к примеру, возьму комок земли перед посевом, разотру, понюхаю и понимаю, как семя себя в этой земле будет держать, какая в ней сырость и хватит ли той сырости, чтобы колос сполна напоить.
-- Чего шуметь,-- снова сказал из глубины вагона тот же сонный голос.-Колер-то твой, может, все набрехал. Маляры -- трепачи известные. Одно жалко, что не написал Лев Толстой ту книгу про все хорошее на свете. Мы бы почитали!
-- Санитар!-- неожиданно прикрикнул прежним требовательным голосом одутловатый.-- Сыми занавеску! Утро уже на дворе. Хоть поглядеть, что там за окошком. Скоро наши костромские края.
Раненые замолчали. Я поднял суровую полотняную занавеску и увидел за окном осеннюю северную Россию. Она туманно золотилась до самого горизонта березовыми рощами, пажитями, безыменными извилистыми реками. Поезд мчался, обволакивая паром сторожевые будки.
-- Верно!-- радостно сказал раненый с забинтованным лицом.-- Работой весь мир стоит. И человек рабочий -- миру основа. Ты вот свое отработай, тогда и любуйся. Росой там или овсянкой. Чем желательно.
-- Толстой свое отработал боле всех,-- сказал из глубины вагона сонный голос.-- Я его порядочно почитал.
-- Правильно!-- неожиданно закричал одутловатый.-- Я, к примеру, возьму комок земли перед посевом, разотру, понюхаю и понимаю, как семя себя в этой земле будет держать, какая в ней сырость и хватит ли той сырости, чтобы колос сполна напоить.
-- Чего шуметь,-- снова сказал из глубины вагона тот же сонный голос.-Колер-то твой, может, все набрехал. Маляры -- трепачи известные. Одно жалко, что не написал Лев Толстой ту книгу про все хорошее на свете. Мы бы почитали!
-- Санитар!-- неожиданно прикрикнул прежним требовательным голосом одутловатый.-- Сыми занавеску! Утро уже на дворе. Хоть поглядеть, что там за окошком. Скоро наши костромские края.
Раненые замолчали. Я поднял суровую полотняную занавеску и увидел за окном осеннюю северную Россию. Она туманно золотилась до самого горизонта березовыми рощами, пажитями, безыменными извилистыми реками. Поезд мчался, обволакивая паром сторожевые будки.