Благородство поражения. Трагический герой в японской истории   ::   Моррис Айван

В отличие от пилотов во многих других странах, добровольцам камикадзе не предоставляли никаких особых привилегий, и материальные условия в казармах вплоть до самого дня их вылета были столь же непритязательны, как у аскетов-буддистов. Однако в их письмах и дневниках нет ни намека на неудовлетворенность, никаких сетований на то, что они не смогли насладиться особой пищей или комфортом в свои последние месяцы. Эти спартанские условия жизни не только не были для них болезненными лишениями, но, напротив, помогали им обрести „спокойную неподвижность без внутреннего сопротивления“, [847] приходившую после отрицания „я“ и его желаний, и, таким образом, готовившую их к окончательному самоуничтожению в день их последнего вылета.

Хотя религиозное воздействие было важным в психологической подготовке бойцов камикадзе, это вовсе не означает — как могли бы предположить не-японские читатели — что большинство из них успокаивало себя (тем более их поступки не были мотивированы) мыслью о том, что они будут жить после смерти и пожинать плоды своего самопожертвования в каком-либо раю или пантеоне. Буддизм не просто ставил целью полное уничтожение, но, будучи в сущности пацифистской доктриной, совершенно не собирался предоставлять вознаграждение людям, которые погибли, намеренно навязывая насилие себе и другим.