Благородство поражения. Трагический герой в японской истории   ::   Моррис Айван

После удачного приземления, он и остальные пилоты пришли к командовавшему офицеру и доложили о случившемся. Они были в состоянии глубочайшей депрессии, но их мучения еще усилились, когда они узнали, что шесть других летчиков из их атаковавшего соединения не отвернули, несмотря на погодные условия, и к этому времени уже врезались — бессмысленно, но героически — в волны Японского моря. Нагацука отчетливо рисует нам состояние апатии, характеризующее тот редкий и несуразный феномен, которым он теперь стал — камикадзе, оставшийся в живых:

У меня не было ни малейшего ощущения того, что я чудом избежал смерти. Еще менее ощущал я какую бы то ни было радость от того, что снова нахожусь на базе. С опустошенной душой шел я по тропке, ведущей к подземной казарме. Я не пытался обходить лужи, ступал прямо по ним, не видя, где нахожусь, совершенно рассеянно, не ощущая — иду ли я, или шатаюсь, как пьяный. Вокруг простирались кукурузные поля. Я видел их зеленое покрытие, не глядя на них — ту зелень, которую я уже не ожидал увидеть никогда. Вчера она казалась близкой и знакомой, но теперь она была почти враждебной. Разумеется, она упрекала меня в том, что я не справился со своей миссией. От этой мысли мое сердце наполнилось великим унынием: кукуруза имела право продолжать расти, по крайней мер до осени, тогда как мое существование было незаслуженным и временным.

После этой, весьма грустной прогулки по полям, Нагацука возвращается в казарму.