Ближе смерти и дальше счастья   ::   Раткевич Элеонора

Ладно, пусть уж себе надеваетспокойно эти темно-пурпурные с золотом непонятные одежды, пусть шнурует сандалии, унизанные рубинами. Пусть потешится напоследок.

Эйлене-Аят (ох и вправду божественно выглядит) вышла в приемный зал. Одри, невзирая на всю свою ненависть к Эйлене, отдавала ей должное. Она отчаянно старалась если не запомнить, то хотя бы понять ее походку. Зачем, о пресветлая богиня? Эйлене — точеная, филигранная, с великолепной короной пепельно-серых волос, которые она гордо несет, держа голову чуть на отлете, да нежная золотистая кожа, да огромные глаза… И Одри, темноволосая, стриженная под пажа, широкоплечая жердь, серовато-смуглая, сильные расплющенные пальцы пианистки, и вся Одри такая же угловатая, как ее пальцы, и голова вечно склонена к плечу, словно чтоб рассмотреть получше какую-то мелочь. Если ей что-то противопоказано, то именно нежная и одновременно величественная поступь Эйлене. Но ведь Деайним-то восхищался красотой этого ядовитого создания! И Одри, погибая от самой что ни на есть бессмысленной ревности, утратила разом и чувство меры, и чувство юмора. Ее счастье, что походка Эйлене была действительно неповторимой.

— Да! — резко и властно бросила Эйлене что-то забормотавшему советнику.

— Повергаю к стопам божественной Правительницы…

К стопам. Узкие ремешки сандалий, украшенные рубинами, и щека Деайнима около этой сандалии.

— Нет. Мне безразлично. Ярмарочный город им и останется.

Ярмарочный город Вайкела.