Ближе смерти и дальше счастья   ::   Раткевич Элеонора

— Еще раз… еще раз вспомнишь… как тебе не стыдно… Рича… ты в своем праве… оскорбление какое… еще раз…

— Извини… успо… звини… койся… а то стукну…

— Попробуй только… вот они, мужчины… единственный способ. Ведь и не думаешь этого на самом деле. Кстати, и правда оч-чень утешительно. Спасибо.

— Кушай на здоровье. — С облегчением, — Давай договоримся: Рикардо Стекки не поминать. И меня с ним не сравнивать. (А лихо это я от него отрекаюсь. Уважение Дени… да на кой мне его уважение… больше, между прочим, если б я защищала… а я не хочу.) — Сама не поминай. (Встал этот обалдуй на дороге, объезжай — не объедешь, крутимся вокруг, Рич, Рич, вроде столба межевого.) И не обижайся на то, чего не думаю.

Одри рассмеялась в ответ.

— Не могу. Я ведь обижаюсь на то, о чем думаешь, что не думаешь, а будь все неладно, — Н-да, ты права. Это сейчас смешно. Потом, когда шишек понабьем… принесло тебя… извини.

— Ничего. Приспособимся. Выхода нет. И вообще это не навсегда. Когда меня отсюда заберут… Кстати, ты мне понравился. Негостеприимный только.

— Это потому что без спроса. Постучалась бы — впустил, а так — со взломом.

Смеялись оба.

Странный разговор. Или «размыслеж» — кто его знает? Просто думаем мы еще нелогичнее, чем говорим.

— Вздремнул бы я немного.

— Поспи, я покараулю.

— Ну нет. Ты заснешь вместе со мной. И тут-то нас цап-царап.

— Ох и врун ты.

— Да.

Ну как к этому привыкнешь? Я не хочу, чтоб ты смотрела мои сны. И не хочу, чтоб ты об этом знала. А ты не можешь не знать.