Страница:
401 из 419
Она нерешительно назвала номер, и Валицкий записал его на листке настольного календаря, не думая в эту минуту о том, что сам намеревался пробыть в Ленинграде очень недолго.
Записывая, Валицкий взглянул на Веру. Она впилась глазами в карандаш, которым он выводил цифры. Губы Веры были полураскрыты, вся она подалась вперед.
– Скажите, Вера, – нерешительно спросил Валицкий, – вы… любите Толю?
Она молчала.
– Я прошу вас понять меня, – продолжал он смущенно, – это не любопытство, не контроль, мой сын уже взрослый. А я… я сухой, совсем не сентиментальный человек. – Он говорил, все более волнуясь. – Вся личная жизнь Толи прошла мимо меня. Но теперь война. Я не знаю, увижу ли его снова, нет, нет, я верю, он останется жив, но мне-то, мне уже много лет… И мне надо знать… Я хочу представить себе его дальнейшую жизнь… Вы… вы будете вместе, когда кончится война, да?
Вера хотела что-то сказать, но губы не слушались ее. Она встала, отошла к окну. Плечи ее тряслись.
– Вера, Веронька, милая, что, что с вами?! – в испуге проговорил Федор Васильевич, подходя к ней. В эту минуту он вдруг вспомнил: Анатолий говорил ему, что еще там, в Белокаменске, они поссорились.
– Толя чем-то обидел вас там, в этом городке, скажите мне, вам будет легче, скажите! – повторял Валицкий.
– Нет, нет, – сдавленным голосом проговорила Вера, – он ничем не обидел меня. Мне просто… мне просто трудно поверить, что все… все ушло… все кончилось.
Валицкий сжал ее мокрые от слез ладони.
– Родная моя девочка, я очень старый человек и уже совсем не помню, когда я любил и меня любили.
|< Пред. 399 400 401 402 403 След. >|