JК
Блокада. Книга 4 :: Чаковский Александр Борисович
Страница: 191 из 448Да?
– Вы… очень торопитесь? – грустно спросил Суровцев.
Меня удивило, почему он вдруг обратился ко мне на «вы».
Я никуда больше не торопилась. Моя работа на сегодня кончилась: тех, кто дежурил в приемном покое во время обстрела, отпускали спать пораньше. Но я очень устала и уже готова была произнести обычную в таких случаях фразу: «Надо еще других раненых посмотреть». Однако что-то в его тоне остановило меня, и я промолчала.
Суровцев чуть усмехнулся:
– Значит, нет, не торопитесь?.. Но все же идите. Со мной все в порядке. Температура в норме, час назад мерили. Рука болит терпимо. Идите, Вера.
Я не поднималась со стула. Раненого нельзя оставлять прежде, чем не убедишься, что с ним все в порядке. А в Суровцеве меня что-то тревожило.
– Вы сказали, что хотите уйти из госпиталя. Почему? – спросила я.
– Побывали бы на фронте, увидели своими глазами фашистов – поняли бы, – ответил он.
Мне показалось, будто кто-то сжал мое сердце. Слова капитана опрокинули меня в прошлое.
– Что с вами. Вера? – услышала я испуганный голос Суровцева.
Но я уже взяла себя в руки, даже попыталась улыбнуться:
– Со мной? Ничего. Откуда вы взяли?..
– Вы как-то побледнели, и лицо стало не то…
– Не то? – переспросила я.
– Ну да. Чужое. Непохожее. Даже злое. Нет, не злое, а какое-то… жестокое. Вы обиделись на меня? Да?
– За что же мне обижаться на вас? – спокойно ответила я.
– Я сморозил глупость.
– Вы… очень торопитесь? – грустно спросил Суровцев.
Меня удивило, почему он вдруг обратился ко мне на «вы».
Я никуда больше не торопилась. Моя работа на сегодня кончилась: тех, кто дежурил в приемном покое во время обстрела, отпускали спать пораньше. Но я очень устала и уже готова была произнести обычную в таких случаях фразу: «Надо еще других раненых посмотреть». Однако что-то в его тоне остановило меня, и я промолчала.
Суровцев чуть усмехнулся:
– Значит, нет, не торопитесь?.. Но все же идите. Со мной все в порядке. Температура в норме, час назад мерили. Рука болит терпимо. Идите, Вера.
Я не поднималась со стула. Раненого нельзя оставлять прежде, чем не убедишься, что с ним все в порядке. А в Суровцеве меня что-то тревожило.
– Вы сказали, что хотите уйти из госпиталя. Почему? – спросила я.
– Побывали бы на фронте, увидели своими глазами фашистов – поняли бы, – ответил он.
Мне показалось, будто кто-то сжал мое сердце. Слова капитана опрокинули меня в прошлое.
– Что с вами. Вера? – услышала я испуганный голос Суровцева.
Но я уже взяла себя в руки, даже попыталась улыбнуться:
– Со мной? Ничего. Откуда вы взяли?..
– Вы как-то побледнели, и лицо стало не то…
– Не то? – переспросила я.
– Ну да. Чужое. Непохожее. Даже злое. Нет, не злое, а какое-то… жестокое. Вы обиделись на меня? Да?
– За что же мне обижаться на вас? – спокойно ответила я.
– Я сморозил глупость.