Сокровенное таинство   ::   Питерс Эллис

Они подошли к сторожке, где уже дожидался конюх, держа в поводу шерифского жеребца. Хью взялся за узду, вставил было ногу в стремя, но задержался и обернулся к монаху.

— Вот что я тебе скажу, Кадфаэль, лучше всего было бы, чтобы девица объявилась живой и невредимой, сдается мне, это единственный способ распутать узелок. Тогда все стало бы на свои места. Ну а пока нам остается лишь уповать на чудо, а тебе, поди, уже неловко надоедать Господу — он ведь уже не раз нас выручал.

— И все же, — пробормотал брат Кадфаэль, досадуя оттого, что отрывочные мысли и образы, точно черепки от разбитого сосуда, никак не складывались в единое целое, — что-то вроде разгадки и мелькает у меня в голове, а не ухватишь, как призадумаешься — ускользает, будто то и не искорка даже, а блуждающий огонек в тумане…

— А ты не напрягайся, — посоветовал Хью, садясь на коня и разворачиваясь к воротам, — а то как бы ненароком не задуть этот огонек. Оставь-ка его в покое, кто знает, может, тогда он и разгорится ярче и, как пламя свечи, приманит мотыльков да опалит им крылышки.

Брат Уриен долго и неторопливо раскладывал выстиранное белье по полкам стенного ларя. Он припоминал разговор, обрывки которого донеслись до него из кельи Хумилиса. Однако звуки шагов, гулким эхом отдававшихся в коридоре, мешали ему сосредоточиться. Терзавшая его мука обострила чувства Уриена до такой степени, что любой посторонний шум, на который иной не обратил бы внимания, казался ему непереносимым и раздражал до крайности.