JК
Чернила неслучившегося детства :: Эппель Асар
Страница: 3 из 19Именование "авторучка" тоже, конечно, употреблялось, но у нас в основном говорили "самописка".
В карман ее не вставишь - течет. С зажима сползло серебрение, и виднеется подмедненная основа. В зажимный узор чего только не забилось. Сидишь выковыриваешь английской булавкой.
Эбонитовый закрывочный колпачок треснул и стянут медной проволокой. Верх корпуса, куда ввинчивается перьевой конец, обмотан толстыми нитками десятого номера. Он тоже треснутый. Концы ниток связаны выступающим зачернильненным узелком. Тут - кроме пера - главное место протекания, а поскольку треснуто не в одном месте, поверх ниток накручена тонкая медная проволока. Намотка эта туго насаживаемый колпачок распирает. Он потому и треснул.
На пишущий конец, как на воронку непроливайки, тоже налипли засохлости, имеющие внутри себя (поскольку прежние владельцы применяли фиолетовые чернила) размазываемую тину. Владельцам этим, как сейчас тебе, казалось, что как-нибудь попишем. Но ручка оставалась согласна только на чернила положенные, а где они есть, было, как было сказано, не найти.
Они появятся, когда наша самописка куда-то запропастится или просто исчезнет под нитками и проволокой, обратясь этаким коконом, из которого вдруг потянется черная шелковинка строчки "февраль, достать чернил и плакать..." Как же! Достал один такой! Где ты их, Пастернак, найдешь?
Так что про "достать и плакать" припутано для красоты. Тем более что прочесть это приведется только через полвека.
В карман ее не вставишь - течет. С зажима сползло серебрение, и виднеется подмедненная основа. В зажимный узор чего только не забилось. Сидишь выковыриваешь английской булавкой.
Эбонитовый закрывочный колпачок треснул и стянут медной проволокой. Верх корпуса, куда ввинчивается перьевой конец, обмотан толстыми нитками десятого номера. Он тоже треснутый. Концы ниток связаны выступающим зачернильненным узелком. Тут - кроме пера - главное место протекания, а поскольку треснуто не в одном месте, поверх ниток накручена тонкая медная проволока. Намотка эта туго насаживаемый колпачок распирает. Он потому и треснул.
На пишущий конец, как на воронку непроливайки, тоже налипли засохлости, имеющие внутри себя (поскольку прежние владельцы применяли фиолетовые чернила) размазываемую тину. Владельцам этим, как сейчас тебе, казалось, что как-нибудь попишем. Но ручка оставалась согласна только на чернила положенные, а где они есть, было, как было сказано, не найти.
Они появятся, когда наша самописка куда-то запропастится или просто исчезнет под нитками и проволокой, обратясь этаким коконом, из которого вдруг потянется черная шелковинка строчки "февраль, достать чернил и плакать..." Как же! Достал один такой! Где ты их, Пастернак, найдешь?
Так что про "достать и плакать" припутано для красоты. Тем более что прочесть это приведется только через полвека.