JК
Черный обелиск :: Ремарк Эрих Мария
Страница: 85 из 106Покупать сейчас же не обязательно. Если хотите, я могу даже оставить вас одну.
– Нет, нет! Дело в том… Я только хотела…
Я жду. Торопить клиента в нашей профессии не имеет смысла.
После паузы женщина поясняет:
– Это для моего мужа…
Я киваю и жду дальнейшего. При этом повертываюсь к шеренге маленьких бельгийских надгробий.
– Вот красивые памятники, – заявляю я, чтобы не молчать.
– Да, конечно, но только…
Она опять смолкает на полуслове и смотрит на меня почти с мольбой…
– Я не знаю, разрешается ли… – наконец произносит она сдавленным голосом.
– Что? Поставить надгробие? А кто же вам может запретить?
– Дело в том, что могила не на кладбище…
Я смотрю на нее с удивлением.
– Священник не разрешает хоронить моего мужа на кладбище, – поясняет она торопливо, вполголоса и не глядя на меня.
– Почему же он не разрешает? – продолжаю я удивляться.
– Оттого что муж… он наложил на себя руки… – Она с трудом выговаривает слова. – Он покончил с собой. Не мог больше вынести.
Она стоит и смотрит на меня неподвижным взглядом. Она все еще испугана тем, что сказала.
– И вы говорите, его из-за этого не хотят хоронить на кладбище? – спрашиваю я.
– Да, на католическом. В освященной земле.
– Но это же нелепость! – возмущаюсь я. – Его следует хоронить в земле, которая вдвойне освящена! Никто без крайней нужды не лишит себя жизни. А вы вполне уверены, что они не разрешат?
– Да.
– Нет, нет! Дело в том… Я только хотела…
Я жду. Торопить клиента в нашей профессии не имеет смысла.
После паузы женщина поясняет:
– Это для моего мужа…
Я киваю и жду дальнейшего. При этом повертываюсь к шеренге маленьких бельгийских надгробий.
– Вот красивые памятники, – заявляю я, чтобы не молчать.
– Да, конечно, но только…
Она опять смолкает на полуслове и смотрит на меня почти с мольбой…
– Я не знаю, разрешается ли… – наконец произносит она сдавленным голосом.
– Что? Поставить надгробие? А кто же вам может запретить?
– Дело в том, что могила не на кладбище…
Я смотрю на нее с удивлением.
– Священник не разрешает хоронить моего мужа на кладбище, – поясняет она торопливо, вполголоса и не глядя на меня.
– Почему же он не разрешает? – продолжаю я удивляться.
– Оттого что муж… он наложил на себя руки… – Она с трудом выговаривает слова. – Он покончил с собой. Не мог больше вынести.
Она стоит и смотрит на меня неподвижным взглядом. Она все еще испугана тем, что сказала.
– И вы говорите, его из-за этого не хотят хоронить на кладбище? – спрашиваю я.
– Да, на католическом. В освященной земле.
– Но это же нелепость! – возмущаюсь я. – Его следует хоронить в земле, которая вдвойне освящена! Никто без крайней нужды не лишит себя жизни. А вы вполне уверены, что они не разрешат?
– Да.