JК
Черный замок Ольшанский :: Короткевич Владимир
Страница: 154 из 460 — Что же,Космич Антон Глебович. Историк.
— Полагаю, в самый раз нам теперь отправиться в чайную, — сказал Шаблыка. — Я вообще-то не люблю, но после вот этого у меня от волнения даже колени дрожат.
— И у меня, — поддакнул Ковбой. — Да и за знакомство.
Мы наконец оставили загаженное поле боя, снова вышли в парк, перешли мостик, миновали костел, прошагали метров триста тихой улочкой и вышли в чайную, небольшую комнату со стойкой, десятком столиков, окном на кухню и тремя окнами на тихую, сонную улицу.
Молодая и удивительно свежая буфетчица скучала за стойкой, потому что еще было рано и народа совсем не было. Ковбой сразу по-ковбойски подкатился к ней.
— Данусенька… Р-радость моя… Как я рад видеть вас по-прежнему молодой, как восход, полной, как луна в полнолуние, свежей, как роза.
— Э-э, да он помесь ковбоя с поэтом, — тихо сказал я.
— Да ну вас, Михась Иванович…
— Я не Михась. Я Змогитель. Я все смогу.
— И меня уговорить?
— И вас, — свирепо ответил учитель.
Скорчил жалостную рожу и, указывая на бутылку коньяка, чувствительно пропел:
— Дайте бедному шуту звездочку вон ту.
Буфетчица засмеялась.
— А что ему, — сказал Шаблыка. — Молодой, кавалер, дурачится.
Мы сели за стол и выпили за знакомство.
— Ну, эта история с Броником им теперь надолго охоту до таких штучек отобьет, — сказал Шаблыка.
— Полагаю, в самый раз нам теперь отправиться в чайную, — сказал Шаблыка. — Я вообще-то не люблю, но после вот этого у меня от волнения даже колени дрожат.
— И у меня, — поддакнул Ковбой. — Да и за знакомство.
Мы наконец оставили загаженное поле боя, снова вышли в парк, перешли мостик, миновали костел, прошагали метров триста тихой улочкой и вышли в чайную, небольшую комнату со стойкой, десятком столиков, окном на кухню и тремя окнами на тихую, сонную улицу.
Молодая и удивительно свежая буфетчица скучала за стойкой, потому что еще было рано и народа совсем не было. Ковбой сразу по-ковбойски подкатился к ней.
— Данусенька… Р-радость моя… Как я рад видеть вас по-прежнему молодой, как восход, полной, как луна в полнолуние, свежей, как роза.
— Э-э, да он помесь ковбоя с поэтом, — тихо сказал я.
— Да ну вас, Михась Иванович…
— Я не Михась. Я Змогитель. Я все смогу.
— И меня уговорить?
— И вас, — свирепо ответил учитель.
Скорчил жалостную рожу и, указывая на бутылку коньяка, чувствительно пропел:
— Дайте бедному шуту звездочку вон ту.
Буфетчица засмеялась.
— А что ему, — сказал Шаблыка. — Молодой, кавалер, дурачится.
Мы сели за стол и выпили за знакомство.
— Ну, эта история с Броником им теперь надолго охоту до таких штучек отобьет, — сказал Шаблыка.