JК
Черный замок Ольшанский :: Короткевич Владимир
Страница: 220 из 460По утрам земля курилась добрым паром через многочисленные густые ростки, а на травах висели подвески из росы: сделаешь шаг — и вдруг засверкает, заиграет, сделаешь второй — и уже в других местах вспыхивают маленькие оранжево-зеленые солнца.
Май обещал спокойное лето, добрую осень, сытую зиму, и не было, наверное, среди крестьян того, кто не благословлял бы его.
Кроме меня, пожалуй.
Для меня он был не цветением садов, которое потом укрыло теплым снегом землю, не дождями, не росами, которые пророчили роскошные животворные дни, а скорее какими-то мрачными подземельями, переходами, бесконечными катакомбами да ночными кошмарами.
Я жил, говоря словами старого анонима:
На границе света с тьмою,
На границе жизни с ямой.
А когда пришли те события — к представлению об этих лазах, ямах, провалах, подземных колодцах прибавились еще и строки (чьи, я забыл) о том, как:
В мрачном аду, где с черным
Схватился пламенный бог.
Поэтому настроение у меня было, как говорят братья-поляки, «на псы», когда где-то уже в двадцатых числах месяца я сидел на лавочке возле дома Шаблыки вместе с хозяином и Михасем Змогителем, занимаясь весьма похвальным делом: мы потихонечку потягивали «Белорусский бальзам», смешанный с божьей слезой, и закусывали из решета парниковой клубникой (пусть его бог любит, этого Шаблыку, все на свете у него есть или «найдется»).
Гудели в золотом вечернем воздухе майские жуки. Совсем уже низкое солнце превратило Ольшанку в райскую реку света. Густые кроны деревьев неподвижно готовились ко сну.
И беседа у нас поначалу была какая-то сонная и ни о чем.
— Ты всегда это «БТ» куришь? — лениво спросил Змогитель.
— Да.
Май обещал спокойное лето, добрую осень, сытую зиму, и не было, наверное, среди крестьян того, кто не благословлял бы его.
Кроме меня, пожалуй.
Для меня он был не цветением садов, которое потом укрыло теплым снегом землю, не дождями, не росами, которые пророчили роскошные животворные дни, а скорее какими-то мрачными подземельями, переходами, бесконечными катакомбами да ночными кошмарами.
Я жил, говоря словами старого анонима:
На границе света с тьмою,
На границе жизни с ямой.
А когда пришли те события — к представлению об этих лазах, ямах, провалах, подземных колодцах прибавились еще и строки (чьи, я забыл) о том, как:
В мрачном аду, где с черным
Схватился пламенный бог.
Поэтому настроение у меня было, как говорят братья-поляки, «на псы», когда где-то уже в двадцатых числах месяца я сидел на лавочке возле дома Шаблыки вместе с хозяином и Михасем Змогителем, занимаясь весьма похвальным делом: мы потихонечку потягивали «Белорусский бальзам», смешанный с божьей слезой, и закусывали из решета парниковой клубникой (пусть его бог любит, этого Шаблыку, все на свете у него есть или «найдется»).
Гудели в золотом вечернем воздухе майские жуки. Совсем уже низкое солнце превратило Ольшанку в райскую реку света. Густые кроны деревьев неподвижно готовились ко сну.
И беседа у нас поначалу была какая-то сонная и ни о чем.
— Ты всегда это «БТ» куришь? — лениво спросил Змогитель.
— Да.