JК
Честь :: Покровский Григорий Александрович
Страница: 515 из 583Екатерина Васильевна решительно поднялась и пошла в кабинет к мужу.
– Подожди!.. – Она решительным жестом отодвинула газеты, которые он начал читать. – У нас с Маринкой неблагополучно.
– С Мариной? – удивился Георгий Николаевич. – Как может быть неблагополучно с Мариной?
Умолчав, конечно, о первом письме, Екатерина Васильевна рассказала, что произошло.
– А может быть, тут нет ничего страшного? – проговорил Георгий Николаевич, – О чем он пишет?
– А ты спроси! Ты – отец. Спроси! Посмотрим, что она тебе скажет. Воспитали, называется!
– Ну, зачем так, Катюша? Зачем? И воспитали мы ее… разве плохо воспитали? Жалоб мы, кажется, на нее не слышим.
– Подожди еще радоваться-то. Не пришлось бы плакать!
Никогда Георгий Николаевич не видел жену в таком возбуждении. Когда она вышла, он долго ходил по кабинету. Почувствовав неладное, притихла и вся семья. И Марина решила сама пойти к отцу. Она любила и мать и во всем доверяла ей. Отец слишком занят, и надоедать ему разными мелочами было нельзя. Но Марина чувствовала, что в самую последнюю, решающую минуту отец правильнее разберется во всем.
Письма Марина не показала, но дословно передала содержание и рассказала об Антоне все, что могла. Она умолчала, конечно, о парке и скамейке, умолчала о своей бессонной ночи и слове «люблю», которое сказала тогда себе. Тем более она и теперь не знала, что это было на самом деле, – все оказалось куда сложнее и запутаннее, чем представлялось вначале.
– Подожди!.. – Она решительным жестом отодвинула газеты, которые он начал читать. – У нас с Маринкой неблагополучно.
– С Мариной? – удивился Георгий Николаевич. – Как может быть неблагополучно с Мариной?
Умолчав, конечно, о первом письме, Екатерина Васильевна рассказала, что произошло.
– А может быть, тут нет ничего страшного? – проговорил Георгий Николаевич, – О чем он пишет?
– А ты спроси! Ты – отец. Спроси! Посмотрим, что она тебе скажет. Воспитали, называется!
– Ну, зачем так, Катюша? Зачем? И воспитали мы ее… разве плохо воспитали? Жалоб мы, кажется, на нее не слышим.
– Подожди еще радоваться-то. Не пришлось бы плакать!
Никогда Георгий Николаевич не видел жену в таком возбуждении. Когда она вышла, он долго ходил по кабинету. Почувствовав неладное, притихла и вся семья. И Марина решила сама пойти к отцу. Она любила и мать и во всем доверяла ей. Отец слишком занят, и надоедать ему разными мелочами было нельзя. Но Марина чувствовала, что в самую последнюю, решающую минуту отец правильнее разберется во всем.
Письма Марина не показала, но дословно передала содержание и рассказала об Антоне все, что могла. Она умолчала, конечно, о парке и скамейке, умолчала о своей бессонной ночи и слове «люблю», которое сказала тогда себе. Тем более она и теперь не знала, что это было на самом деле, – все оказалось куда сложнее и запутаннее, чем представлялось вначале.