Честь   ::   Покровский Григорий Александрович

– Врешь, гад, врешь!

Взбешенный Антон схватил Пронина за лацканы его заграничной куртки и начал трясти. Пронин испугался и, глядя в налившиеся кровью глаза Антона, залепетал:

– Что ты? Что ты?

Вырвавшись, он выскочил из комнаты и только тогда уже, приоткрыв снова дверь, крикнул:

– Рано тебя оттуда выпустили, бандита такого! Вот что!

Но Антон уже лежал на кровати, уткнувшись в подушку, и ничего не слышал. А когда через какое-то время пришел Степа Орлов и протянул ему руку, Антон посмотрел на него волком. Он ничего не говорил ему и ни о чем не спрашивал и так, молча, глядел исподлобья, пока Степа, просидев в недоумении минут пять, не ушел.

Нина Павловна сердцем почувствовала, что Антону нехорошо, и наконец решилась спросить:

– А Марине ты не звонил?

И ее удивило, как болезненно поморщился Антон:

– Не надо об этом, мама!



36



Завод, на который поступил Антон, недавно отпраздновал двадцатипятилетие своего существования.

Антон видел лозунги, транспаранты и громадную фотоаллею, протянувшуюся от проходной вдоль всей территории завода. В самом начале ее большими, монументальными буквами было начертано: «Да здравствует героический рабочий класс Советского Союза», а потом шли фотографии лучших рабочих, мастеров, инженеров. Особое место в этой аллее занимала история. «Первые фабзайцы» – значилось под фотографией, а с фотографии смотрели пожилые дяди и тети, «комсомольцы – строители завода», тоже далекие от юношеской свежести.