JК
Четвертая рука :: Ирвинг Джон
Страница: 19 из 437Да уж, концовка получилась эффектной, ничего не скажешь!
Больше недели перед глазами Патрика стояла одна и та же страшная картина: львы, грызущие его левую кисть. Почему-то ему вспомнилась загадочная фраза, которую произнесла его научная руководительница, когда решила с ним порвать. «Какое-то время мне даже льстило, — сказала она, — что мой любовник может во мне полностью раствориться. Но потом я поняла, что в тебе так мало тебя, что ты растворяешься в любой женщине». Он силился понять: что, собственно, она имела в виду? И почему он вспомнил эти слова именно теперь, когда лев отгрыз ему руку?
Впрочем, больше всего он был огорчен тем, что как раз в те самые тридцать секунд, за которые лев разделался с его рукой, сам он, Патрик Уоллингфорд, выглядел далеко не лучшим образом. Впервые в жизни он испытал чудовищный, унизительный страх. А позднее начались нестерпимые боли.
Как ни странно, тот самый министр, защитник прав животных, умудрился использовать историю со львами в своих целях, заявив о дурном обращении с четвероногими артистами. Каким образом история с отъеденной рукой свидетельствовала о дурном обращении с хищниками, Патрик так и не понял.
Ему по-прежнему не давали покоя жуткие финальные кадры: весь мир видел, как он вопит и корчится, раздавленный болью и страхом; он даже обмочился, хотя уж этого-то ни один телезритель, конечно, разглядеть не сумел. (Патрик был в плотных черных джинсах.
Больше недели перед глазами Патрика стояла одна и та же страшная картина: львы, грызущие его левую кисть. Почему-то ему вспомнилась загадочная фраза, которую произнесла его научная руководительница, когда решила с ним порвать. «Какое-то время мне даже льстило, — сказала она, — что мой любовник может во мне полностью раствориться. Но потом я поняла, что в тебе так мало тебя, что ты растворяешься в любой женщине». Он силился понять: что, собственно, она имела в виду? И почему он вспомнил эти слова именно теперь, когда лев отгрыз ему руку?
Впрочем, больше всего он был огорчен тем, что как раз в те самые тридцать секунд, за которые лев разделался с его рукой, сам он, Патрик Уоллингфорд, выглядел далеко не лучшим образом. Впервые в жизни он испытал чудовищный, унизительный страх. А позднее начались нестерпимые боли.
Как ни странно, тот самый министр, защитник прав животных, умудрился использовать историю со львами в своих целях, заявив о дурном обращении с четвероногими артистами. Каким образом история с отъеденной рукой свидетельствовала о дурном обращении с хищниками, Патрик так и не понял.
Ему по-прежнему не давали покоя жуткие финальные кадры: весь мир видел, как он вопит и корчится, раздавленный болью и страхом; он даже обмочился, хотя уж этого-то ни один телезритель, конечно, разглядеть не сумел. (Патрик был в плотных черных джинсах.