JК
Чреватая идея :: Эппель Асар
Страница: 36 из 36 - начал было один и намертво замолк. Верней, замолкли оба...
"...Жилистая громадина стонет и корчится..."
Лобачевский был не прав - параллельные педагога Н. и рыженького мальчика не пересеклись. Прав был Евклид. Но Киселева все-таки припутывать не стоит, хотя в нашей жизни все в лучшем случае шло по нему. А вообще-то шло как шло. Примерно так.
Зимой что-то внутри колонки смерзалось, и ручка ее после наполнения ведра, так и не взъехав, пристывала. Вода поэтому начинала бежать целыми днями, и намерзал бугор. Колонка зарастала льдом, а потом ломалась вовсе и больше не текла. За водой после этого ходили на другую улицу - какая-нибудь из колонок за зиму не ломалась...
Летом же под струю ставили рассохшиеся кадушки и подолгу лили в них воду, чтобы разбухли и сомкнулись клепки. Хозяин стоял и нажимал, а если кто подходил, он уступал место, и человек наполнял свои ведерки.
Про очередь у колонки, когда поливают огороды, поговорим в другой раз; про то, как мокрые пальцы, обжегшись в стужу на ручке, пристывают к железу, тоже не тут; про мытье прохладной влагой запыленных в июле ног как-нибудь еще. А вот про то, как дрались Ахмет в распахнутой лисьей шубе и Буян в драной майке (происходило это в жаркий летний день), причем Ахмет бил Буяна пустым ведром, а Буян был страшен, и затеивалось кровопролитие, рассказать охота всегда, однако воспоминание это давно прикончено в некоем, вполне доступном читателям повествовании.
"...Жилистая громадина стонет и корчится..."
Лобачевский был не прав - параллельные педагога Н. и рыженького мальчика не пересеклись. Прав был Евклид. Но Киселева все-таки припутывать не стоит, хотя в нашей жизни все в лучшем случае шло по нему. А вообще-то шло как шло. Примерно так.
Зимой что-то внутри колонки смерзалось, и ручка ее после наполнения ведра, так и не взъехав, пристывала. Вода поэтому начинала бежать целыми днями, и намерзал бугор. Колонка зарастала льдом, а потом ломалась вовсе и больше не текла. За водой после этого ходили на другую улицу - какая-нибудь из колонок за зиму не ломалась...
Летом же под струю ставили рассохшиеся кадушки и подолгу лили в них воду, чтобы разбухли и сомкнулись клепки. Хозяин стоял и нажимал, а если кто подходил, он уступал место, и человек наполнял свои ведерки.
Про очередь у колонки, когда поливают огороды, поговорим в другой раз; про то, как мокрые пальцы, обжегшись в стужу на ручке, пристывают к железу, тоже не тут; про мытье прохладной влагой запыленных в июле ног как-нибудь еще. А вот про то, как дрались Ахмет в распахнутой лисьей шубе и Буян в драной майке (происходило это в жаркий летний день), причем Ахмет бил Буяна пустым ведром, а Буян был страшен, и затеивалось кровопролитие, рассказать охота всегда, однако воспоминание это давно прикончено в некоем, вполне доступном читателям повествовании.