Чужой тогда в пейзаже   ::   Эппель Асар

И пусть стоит на солнце два дня. Когда через два дня вы это попробуете, вы сами увидите, что это что-то особенное, и можно запивать к мясу и просто так, а сам салат, хотя он мокрый и лезет, тоже можно скушать, только хлеб в марлечке выбросьте, но можно отдать его курицам".

Линда, как поняла, сделала и приохотилась. Вот она сейчас этим у окошка и занята, потому что позавчерашнее Буян в чуланчике допил.

Перед ней четыре полулитровых банки - двух как раз хватает на их с Буяном свидание (по-Буянскому - н а  п о е б о к), поэтому лучше заготавливать сразу четыре. Банки сверкают на солнце, березовая доска, на которой все приготавливается, выструганная для нее дядей Мишей, сияет, и совсем снежно-белые лежат какая где дольки чеснока, так что сразу видно, до чего белое бывает разное: белое-белое, как чесночины, со слегка с одного конца коричневатыми кончиками, а с другого - малость загнутого - чуть лиловеющие; деревянной белизны доска; белая марля цвета и отстиранности фланелевого одеяла, а рядом коричневый черный хлеб и - уже колеров осени укропная палка с бурым зонтиком, а еще мимо окна взад-вперед летает блеклая лимонница.

Вот Линда, у которой груди ходят в больших и тоже белых пикейных мешках складчатого платья, все разложила по подоконнику. Вот сейчас она поровну разделяет по банкам эти чистые изумрудные листья, неимоверной белизны лоснящиеся дольки чеснока, мокрокоричневый черный хлеб, виднеющийся сквозь расползшиеся нитки марли.