JК
ДЕТИ РОССИИ :: ИЗЮМОВА Евгения
Страница: 120 из 429И все-таки каждый раз было страшно входить в кабинет «смершевца», потому что проверкой занимались молодые люди, почти одногодки Ивана, а то и моложе, и смотрели они на пленных, мягко говоря, недоверчиво.
– Ранение, контузия есть? – спросили Ивана в первый раз.
– На лице видно, что контузия была. Хотите, считайте ранением, – показал он на синюю щеку.
Лейтенант, чисто выбритый, щеголеватый, как все «смершевцы», фыркнул презрительно:
– Каждый синяк считать за ранение? Пишем: ранения и контузии не было.
– Пишите, – пожал плечами Иван.
Именно такие, как этот лейтенант, и не верили рассказам пленных, вынимали из них и без того израненную душу и своим неверием били по тем душам наотмашь. Те, которые постарше, относились к пленным более терпимо и сочувственно.
«Ну ладно, – успокоил сам себя Иван. – Голова, руки-ноги целы, чего судьбу гневить? Не такая уж она у меня злая».
А судьба и впрямь благоволила Жидкову: вскоре пришли документы из Москвы, подтверждающие слова Ивана о его назначении на границу после учебы в училище. Да и друзья-солагерники ничего плохого о нем не сказали, не заявили, что был он фашистским прихвостнем. Ивана оправдали, восстановили в прежнем звании – лейтенант. Он уже приготовился к отправке на Дальневосточный фронт, как наступило 3 сентября, день капитуляции Японии, и его в числе многих прошедших проверку, демобилизовали. И уж совсем подарком судьбы были полученные письма от сестры Нади и брата Саши Громова, который жил в Эльтоне. Он сообщил, что Тося Финогенова жива, но сильно болеет.
– Ранение, контузия есть? – спросили Ивана в первый раз.
– На лице видно, что контузия была. Хотите, считайте ранением, – показал он на синюю щеку.
Лейтенант, чисто выбритый, щеголеватый, как все «смершевцы», фыркнул презрительно:
– Каждый синяк считать за ранение? Пишем: ранения и контузии не было.
– Пишите, – пожал плечами Иван.
Именно такие, как этот лейтенант, и не верили рассказам пленных, вынимали из них и без того израненную душу и своим неверием били по тем душам наотмашь. Те, которые постарше, относились к пленным более терпимо и сочувственно.
«Ну ладно, – успокоил сам себя Иван. – Голова, руки-ноги целы, чего судьбу гневить? Не такая уж она у меня злая».
А судьба и впрямь благоволила Жидкову: вскоре пришли документы из Москвы, подтверждающие слова Ивана о его назначении на границу после учебы в училище. Да и друзья-солагерники ничего плохого о нем не сказали, не заявили, что был он фашистским прихвостнем. Ивана оправдали, восстановили в прежнем звании – лейтенант. Он уже приготовился к отправке на Дальневосточный фронт, как наступило 3 сентября, день капитуляции Японии, и его в числе многих прошедших проверку, демобилизовали. И уж совсем подарком судьбы были полученные письма от сестры Нади и брата Саши Громова, который жил в Эльтоне. Он сообщил, что Тося Финогенова жива, но сильно болеет.