Дело чести   ::   Олдридж Джеймс

Сделав широкий разворот на сто восемьдесят градусов, он опустил посадочные щитки и подошел к аэродрому на очень небольшой высоте, над самыми деревьями, и на умеренной скорости. Скачок шасси по земле был для него большой неожиданностью, и он предоставил самолету бежать, привычным движением убрав щитки и включив тормоза. Потом он выключил зажигание, и мотор остановился. Квейль остался сидеть на месте, не снимая рук со штурвала, не в состоянии пошевелиться от тошноты и мути в голове.

Подбежавшие механики осторожно вынули его из кабины. Сознание не совсем оставило его, но всякий раз, как он пробовал сделать самостоятельное усилие, он только мешал им. Стараясь не запачкаться, — на нем остались следы рвоты, — они положили его на землю. Он сел.

— Простите, — сказал он. — Я грязный. Простите.

Они хотели поднять его, но он отстранил их. Тогда двое взяли его под руки, и он, поддерживаемый ими, пошел неуверенной походкой, причем его снова стало кидать то в жар, то в холод. На ходу он вдруг оттолкнул их, и его опять несколько раз сильно вырвало. Потом он тихо опустился на землю и потерял сознание.



32

Когда Афины остались позади, он обернулся и кинул прощальный взгляд на окутанный прозрачным туманом белый город. Город был очень красив, и светлый Акрополь четко выступал посредине. Над всем городом господствовал Ликабетт, а Парнас служил как бы сценическим фоном для всей группы белых зданий. Видение не исчезало.