JК
Дневник лишнего человека :: Тургенев Иван Сергеевич
Страница: 1 из 49---------------------------------------------
Тургенев Иван
Дневник лишнего человека
Иван Сергеевич Тургенев
Дневник лишнего человека
Сельцо Овечьи Воды. 20 марта 18.. года
Доктор сейчас уехал от меня. Наконец добился я толку! Как он ни хитрил, а не мог не высказаться наконец. Да, я скоро, очень скоро умру. Реки вскроются, и я с последним снегом, вероятно, уплыву... куда? бог весть! Тоже в море. Ну, что ж! коли умирать, так умирать весной. Но не смешно ли начинать свой дневник, может быть, за две недели до смерти? Что за беда? И чем четырнадцать дней менее четырнадцати лет, четырнадцати столетий? Перед вечностью, говорят, все пустяки-да; но в таком случае и сама вечность пустяки. Я, кажется, вдаюсь в умозрение: это плохой знак - уж не трушу ли я? Лучше стану рассказывать что-нибудь. На дворе сыро, ветрено,- выходить мне запрещено. Что же рассказывать? О своих болезнях порядочный человек не говорит; повесть, что ли, сочинить - не мое дело; рассуждения о предметах возвышенных - мне не под силу; описания окружающего меня быта - даже меня занять не могут;
а ничего не делать-скучно; читать-лень. Э! расскажу-ка я самому себе всю свою жизнь. Превосходная мысль! Перед смертью оно и прилично и никому не обидно. Начинаю.
Родился я лет тридцать тому назад от довольно богатых помещиков. Отец мой был страстный игрок; мать моя была дама с характером... очень добродетельная дама. Только я не знавал женщины, которой бы добродетель доставила меньше удовольствия.
Тургенев Иван
Дневник лишнего человека
Иван Сергеевич Тургенев
Дневник лишнего человека
Сельцо Овечьи Воды. 20 марта 18.. года
Доктор сейчас уехал от меня. Наконец добился я толку! Как он ни хитрил, а не мог не высказаться наконец. Да, я скоро, очень скоро умру. Реки вскроются, и я с последним снегом, вероятно, уплыву... куда? бог весть! Тоже в море. Ну, что ж! коли умирать, так умирать весной. Но не смешно ли начинать свой дневник, может быть, за две недели до смерти? Что за беда? И чем четырнадцать дней менее четырнадцати лет, четырнадцати столетий? Перед вечностью, говорят, все пустяки-да; но в таком случае и сама вечность пустяки. Я, кажется, вдаюсь в умозрение: это плохой знак - уж не трушу ли я? Лучше стану рассказывать что-нибудь. На дворе сыро, ветрено,- выходить мне запрещено. Что же рассказывать? О своих болезнях порядочный человек не говорит; повесть, что ли, сочинить - не мое дело; рассуждения о предметах возвышенных - мне не под силу; описания окружающего меня быта - даже меня занять не могут;
а ничего не делать-скучно; читать-лень. Э! расскажу-ка я самому себе всю свою жизнь. Превосходная мысль! Перед смертью оно и прилично и никому не обидно. Начинаю.
Родился я лет тридцать тому назад от довольно богатых помещиков. Отец мой был страстный игрок; мать моя была дама с характером... очень добродетельная дама. Только я не знавал женщины, которой бы добродетель доставила меньше удовольствия.