JК
Дочь Великого Петра :: Гейнце Николай Эдуардович
Страница: 519 из 532Гейнце создать н е ч т о, пусть и отдаленно, – в силу его таланта, который он сам оценивал весьма скромно, – напоминавшее любимое произведение.
Уже в этом романе можно увидеть основной писательский принцип, который будет прослеживаться и в других его исторических сочинениях. Создавая образ царского любимца Малюты Скуратова, Гейнце «старался отыскать человеческие черты, бесследно исчезнувшие за темными красками, наложенными на него народными преданиями и историею, и объяснить его выходящие из ряда вон, даже в то суровое время, зверства угрызениями совести, неудовлетворенным честолюбием и обособленным, бесповоротным положением в семье и государстве» [11] . Приближая героя к читателю, сокращая историческую дистанцию, «очеловечивая», писатель склонен к особому, мелодраматическому психологизму повествования. Воспитанный на идейных завоеваниях русской литературы критического реализма, направленной Белинским по пути отражения социальных конфликтов, Н.Гейнце упрямо возвращался к романтизму 30 – 40-х годов, который воспринимал жизнь человека значительно шире ее социальных рамок, – завершающим аккордом которого как раз и был любимый им роман А.К.Толстого. Демократическая критика обвиняла исторические произведения Гейнце в «лубочности» (так же, заметим в скобках, как и роман «Князь Серебряный»), видя в них лишь «умственную пищу всего низшего слоя российского читателя, на которого – увы! – так мало обращается внимания» [12] .
Уже в этом романе можно увидеть основной писательский принцип, который будет прослеживаться и в других его исторических сочинениях. Создавая образ царского любимца Малюты Скуратова, Гейнце «старался отыскать человеческие черты, бесследно исчезнувшие за темными красками, наложенными на него народными преданиями и историею, и объяснить его выходящие из ряда вон, даже в то суровое время, зверства угрызениями совести, неудовлетворенным честолюбием и обособленным, бесповоротным положением в семье и государстве» [11] . Приближая героя к читателю, сокращая историческую дистанцию, «очеловечивая», писатель склонен к особому, мелодраматическому психологизму повествования. Воспитанный на идейных завоеваниях русской литературы критического реализма, направленной Белинским по пути отражения социальных конфликтов, Н.Гейнце упрямо возвращался к романтизму 30 – 40-х годов, который воспринимал жизнь человека значительно шире ее социальных рамок, – завершающим аккордом которого как раз и был любимый им роман А.К.Толстого. Демократическая критика обвиняла исторические произведения Гейнце в «лубочности» (так же, заметим в скобках, как и роман «Князь Серебряный»), видя в них лишь «умственную пищу всего низшего слоя российского читателя, на которого – увы! – так мало обращается внимания» [12] .