Другой остров Джона Булля   ::   Шоу Бернард

) Но

как чувствам притупиться в этом мягком, влажном воздухе, на этих белых,

упругих под ногой дорогах, у этих темных трясин и седых от тумана

камышей, на каменистых склонах, розовых от вереска! Нигде нет таких

красок в небе, таких манящих далей, такой печали по вечерам. И грезы,

грезы! Сжигающие сердце, мучительные, ничем не утолимые грезы, грезы!

(Яростно.) Самый грубый, скотский разврат, какому предается англичанин,

не может сделать его таким ничтожеством, как нас эти грезы. Воображение

ирландца никогда не оставляет его в покое, никогда не рождает в нем

решимости, никогда его не утоляет, но убивает в нем всякую способность

смотреть в лицо действительности, приладиться к ней, подчинить ее,

завоевать; он может только издеваться над теми, кто на это способен, и

(с горечью) быть "любезным с чужими", как уличная женщина. (Глядя через

стол на Бродбента, с горьким смехом.) Только грезы, только воображение!

Он не понимает религии. Вдохновенный проповедник, который учит, что

жизнь священна и что надо поступать по совести, уходит от него с

пустыми руками; а нищий деревенский поп, который пичкает его

евангельскими чудесами и сказками о святых угодниках, строит соборы на

лепту бедняков. Он не понимает трезвой политики; он бредит тем, что Шон

Ван Вохт сказал в девяносто восьмом году. Если вы хотите, чтобы он

задумался над судьбой Ирландии, изобразите ее в виде маленькой старушки

и назовите ее Кэтлин ни Хулиэн. Он не способен мыслить. Он не способен

и работать. Он ни к чему не способен - только грезить, грезить; а это

такая мука, которую невозможно вынести без виски.