Еду в Самарканд   ::   Кривин Феликс Давидович

Две лошадки, которые катают детей по улицам Старого Таллина, тоже, в сущности, памятники старины, хотя они вовсе не старые, даже скорей молодые.

Они-то молодые, но род их лошадиный давно устарел. Он всюду вымирает, не только в Эстонии.

Лошадь не медведь, чтоб ей охраняться государством. Она домашняя, своя, а со своими не церемонятся.

Стоит у Морских ворот Толстая Маргарита, смотрит в море, словно кого-то оттуда ждет, словно кого-то там, в море, хочет увидеть.

Кого она хочет увидеть? Может быть, Длинного Германа?

Башне башню увидеть легко, для этого ей не нужно подниматься на башню. Но при этом важно, куда смотреть. А Толстая Маргарита смотрит совсем не в ту сторону. Она смотрит в море, а Длинный Герман у нее за спиной. Он на горе, в Вышгородском замке.

И вся она, Маргарита, у Германа на виду, все ее двадцать четыре метра в поперечнике, семьдесят пять метров в обхвате. И вся жизнь ее у Германа на виду.

А жизнь у нее... Было, что видеть...

То целая казарма держала Маргариту на казарменном положении. То появились уголовники - опять же, целая тюрьма. Вот так и жила Толстая Маргарита: была то казармой, то тюрьмой, и все это на виду у Длинного Германа.

Вот потому-то и смотрит в море Толстая Маргарита: чтоб не смотреть на Длинного Германа. Она-то знает, что он сзади, у нее за спиной, но делает вид, будто он где-то в море.

Так ей легче.

Оттуда, где нет его, его можно хоть ожидать, а стоит повернуться - и сразу кончится ожидание...

У домов все не как у людей.