Еще до войны   ::   Липатов Виль Владимирович

Затихая, подружки швыркали носами, вздыхали, не разжимая рук, старались сделать так, чтобы каждая могла видеть большую зеленую звезду. Наконец они замолкли совсем.

Деревенские петухи разнобойно кричали, мурзинский горлодер, конечно, старался перекукарекать всех, довел себя до пропойного хрипа, но все равно не сдавался: настырный был петух и злой, как супоросая чушка.

А немного спустя на колхозной конюшне, проснувшись, заржала каурая кобылица Весна.

– Скоро вставать, – осипшим голосом сказала Гранька. – Вот и ноченька прошла…

Она осторожно вынула руку из-под Раиной шеи, перевернувшись на спину, трижды вздохнула так, словно ей не хватало воздуха. Гранька молчала долго – минут пять, потом сказала в темный потолок сеновала:

– Ты не обижайся на мои слова, Раюха, но трифоновская-то мать не хотит, чтобы Натолий на тебе обженивался… У их хозяйство само большое в деревне, так она сомневается…

Выпуклые глаза Граньки блестели.

– Самого-то Амоса Лукьяныча неделю в деревне нету, так его возвращения ждут не дождутся… – Она снова вздохнула. – Натолькина-то мать ногами больная… Вот все и сомневаются…

Граня обратила лицо к подружке, сморщившись, закрыла глаза.

– Сама-то хотит в снохи Вальку Капу.