JК
Фармазон :: Личутин Владимир Владимирович
Страница: 62 из 504На море пошел, дак зачем вино?
– Слыхала, в Слободе опять двое потонули. Определили – с вина.
– Ну дак… Любой зальется. А я сон, Зина, видела, – снова вернулась Малаша к своей душевной тревоге. Понимала, что высказаться надо, хоть с кем-то выговориться, и тогда тяжесть от ночных видений утихнет и сон сразу померкнет. – Будто бы рыбы порченой у меня в сарайке мно-го-о, вонь от нее. Я и заплакала, чем Кольку кормить, он вот-вот с моря вернется. А тут Гриша Чирок идет и мне-то: «Малаша, ты вдова. Скажи, хорошо ли вдовой жить? Моя-то баба не вдова, дак ей земли не давают». А я ему-то и отвечаю, мол, поживи вдовой, дак узнаешь, легко ли. Видишь, Чирок на мою вдовью жизнь позарился и землю зачем-то приплел. Не хоронить ли кого, слышь? – Малаша вздрогнула и тревожно прислушалась. – И опять же видела во сне две пары валенок белых, к чему бы?
– Ну что вы, Маланья Корниловна. Сон от желудка больше. Чего поешь, такой и сон. Я лично не верю. Глупость, и больше ничего…
– А зачем тогда прискочила ни свет ни заря? Про Кольку интерес? – Малаша погасила глаза, недоверчиво, угрюмо обшарила Зинку взглядом, ее плотное тело, прикрытое черным клеенчатым плащиком, ее заносчивые груди торчком и широкие бедра; потом вновь впилась взглядом в живот, и почудилось ей, что слишком уж выпирает, лезет в глаза. Охнула про себя: «Осподи, да не на сносях ли баба? Не понесла ли от Кольки? Нынче же все просто. Не успеют записаться, и в родилку пора идти».
– Может, и глупость, а я верую, – тускло сказала Малаша.
– Слыхала, в Слободе опять двое потонули. Определили – с вина.
– Ну дак… Любой зальется. А я сон, Зина, видела, – снова вернулась Малаша к своей душевной тревоге. Понимала, что высказаться надо, хоть с кем-то выговориться, и тогда тяжесть от ночных видений утихнет и сон сразу померкнет. – Будто бы рыбы порченой у меня в сарайке мно-го-о, вонь от нее. Я и заплакала, чем Кольку кормить, он вот-вот с моря вернется. А тут Гриша Чирок идет и мне-то: «Малаша, ты вдова. Скажи, хорошо ли вдовой жить? Моя-то баба не вдова, дак ей земли не давают». А я ему-то и отвечаю, мол, поживи вдовой, дак узнаешь, легко ли. Видишь, Чирок на мою вдовью жизнь позарился и землю зачем-то приплел. Не хоронить ли кого, слышь? – Малаша вздрогнула и тревожно прислушалась. – И опять же видела во сне две пары валенок белых, к чему бы?
– Ну что вы, Маланья Корниловна. Сон от желудка больше. Чего поешь, такой и сон. Я лично не верю. Глупость, и больше ничего…
– А зачем тогда прискочила ни свет ни заря? Про Кольку интерес? – Малаша погасила глаза, недоверчиво, угрюмо обшарила Зинку взглядом, ее плотное тело, прикрытое черным клеенчатым плащиком, ее заносчивые груди торчком и широкие бедра; потом вновь впилась взглядом в живот, и почудилось ей, что слишком уж выпирает, лезет в глаза. Охнула про себя: «Осподи, да не на сносях ли баба? Не понесла ли от Кольки? Нынче же все просто. Не успеют записаться, и в родилку пора идти».
– Может, и глупость, а я верую, – тускло сказала Малаша.