Судья и его палач   ::   Дюрренматт Фридрих

Тот полюбопытствовал:

– Разве вы не носите оружия?

Берлах тронул ногой неподвижную массу, лежащую перед ним:

– Редко, Чанц, – ответил он.

Они помолчали.

Мертвая собака лежала на голой и грязной земле, и они смотрели на нее. У их ног разлилась большая черная лужа. Это была кровь, которая, как темный поток лавы, вытекала из разинутой пасти зверя.

Когда они снова посмотрели на дом, картина совершенно изменилась. Музыка смолкла, освещенные окна были распахнуты, и люди в вечерних туалетах высовывались наружу. Берлах и Чанц взглянули друг на друга, им было неловко стоять, словно перед трибуналом, да еще посреди этих богом забытых Юрских гор, где, как с раздражением подумал комиссар, лишь заяц с лисицей общаются.

В среднем из пяти окон одиноко стоял человек, отдельно от других, который странным, но ясным голосом громко спросил, что они там делают.

– Полиция, – ответил Берлах спокойно и добавил, что им необходимо поговорить с господином Гастманом.

Человек выразил удивление, что, для того чтобы поговорить с господином Гастманом, нужно было прежде убить собаку; кроме того, у него сейчас есть желание и возможность слушать Баха, – сказав это, он закрыл окно, закрыл спокойно и не спеша, так же как он и говорил, – без возмущения, скорее с глубоким безразличием.

Из окон слышался шум голосов.