Голубая жилка Афродиты   ::   Анчаров Михаил

Моя эллинская красота последний раз сверкнула и вытекла струйкой из горсти. Лешка ударился лбом о проклятый выбор - между научным открытием и его этическим смыслом. А Памфилии вместо встречи с живым идеалом и неземной тающей нежностью увидел большой марсианский кукиш. - ...И мы сидели втроем и дымили сигаретами. И не заметили, как сумерки стали ночью, и тут раздался топот многих ног по лестнице и на улице за открытым окном. И тут нам постучали в стену п зазвонил телефон. - Включите радио! - крикнули нам. - Включите телевизор! - Началось. - Они прилетают. - Они опустились. Первой вышла она. Потом он. - Споем же песню о Гошке Памфилии, ибо он угадал. - Особое понимание, безошибочная тающая нежность и сила, скользящая, как ручей. Кожа под рукой нежная, как ветер. - Засмеялась. - Сейчас, - сказала она. - И приложила руку ко лбу. - Потом она начала медленно говорить. - Толпа замерла, притихла. Она отстранила микрофон, но ничего не изменилось. Звук доходил каким-то другим способом... - Он все угадал, Памфилии, он все угадал, этот проклятый клоун. Он только не угадал, что все выйдет лучше. - Опасения не подтвердились. Не было ни паники, ни атомной ошалелой защиты, никого не сбили из пришельцев, и не надо было расхлебывать кровавую кашу недоразумений. - Просто в черном небе, затмевая свет звезд, возникла светящаяся надпись: - "Мы прилетаем". - Мелькнула мысль - мистификация, и тут же отпала. Расшифровывать не пришлось. Надпись возникла над всеми столицами мира и была на языке этих столиц.