JК
Границы из песка :: Фортес Сусана
Страница: 192 из 233Уже с ключом в руке он замечает желтую полоску света под дверью и на мгновение замирает – по крайней мере, сегодня ночью он будет не один.
Эльса Кинтана, с распущенными волосами, сигаретой и книгой в руках,' смотрит на него удивленно и тревожно. Она по-прежнему сидит в кресле, но глаза у нее постепенно расширяются, руки в испуге зажимают рот. «Боже мой», шепчет она, когда он закрывает за собой дверь.
XXI
Исмаил, Умбарак и Бин Кабина ополаскивают лицо и руки водой из фляги, промывают нос, мокрыми пальцами чистят уши. После омовения они разметают песок, встают на колени и утыкаются лбами в землю, так что затылки смотрят на Мекку и пурпурное облако на востоке. Молитвы они произносят медленно, будто гимн:
– Allahu ак bar! Aschahahdu anna la Haha Allah? [44]
В конце каждого стиха бормотание становится монотонным, его глухое звучание напоминает звук хрупающих под медным пестиком кофейных зерен. Молчание пустыни окружает их. В нескольких метрах от лагеря раскинулась впадина Ийиль – белая от соли однообразная равнина, угнетающая глаз не хуже ледяного поля. Самое большое углубление совершенно сухое, о присутствии в нем некогда воды свидетельствуют лишь оставленная ею синевато-черная полоса да осадочные породы на берегу, из-за жары скорее напоминающие пепел. К югу вздымаются пять дюн цвета гипса до ста двадцати метров высотой, с небольшими перепадами. На западе у песка появляются какие-то оттенки, и местность уже не кажется столь унылой. Гарсес указывает на высохшие остовы репейника слева от себя.
Эльса Кинтана, с распущенными волосами, сигаретой и книгой в руках,' смотрит на него удивленно и тревожно. Она по-прежнему сидит в кресле, но глаза у нее постепенно расширяются, руки в испуге зажимают рот. «Боже мой», шепчет она, когда он закрывает за собой дверь.
XXI
Исмаил, Умбарак и Бин Кабина ополаскивают лицо и руки водой из фляги, промывают нос, мокрыми пальцами чистят уши. После омовения они разметают песок, встают на колени и утыкаются лбами в землю, так что затылки смотрят на Мекку и пурпурное облако на востоке. Молитвы они произносят медленно, будто гимн:
– Allahu ак bar! Aschahahdu anna la Haha Allah? [44]
В конце каждого стиха бормотание становится монотонным, его глухое звучание напоминает звук хрупающих под медным пестиком кофейных зерен. Молчание пустыни окружает их. В нескольких метрах от лагеря раскинулась впадина Ийиль – белая от соли однообразная равнина, угнетающая глаз не хуже ледяного поля. Самое большое углубление совершенно сухое, о присутствии в нем некогда воды свидетельствуют лишь оставленная ею синевато-черная полоса да осадочные породы на берегу, из-за жары скорее напоминающие пепел. К югу вздымаются пять дюн цвета гипса до ста двадцати метров высотой, с небольшими перепадами. На западе у песка появляются какие-то оттенки, и местность уже не кажется столь унылой. Гарсес указывает на высохшие остовы репейника слева от себя.