Гусарские страсти   ::   Прокудин Николай

Но язык с трудом повернулся, когда Никита на вахте осведомился у дежурного по общежитию:

— Где я могу найти… полковника Кирпичина? Переговорить с ним…

— Полковника? Кирпичина? — дежурный ухмыльнулся. — Кирпича, что ли?

— Ну, или так. Кирпича, если такой есть… — Судя по ухмылке дежурного старинный приятель Никиты мало изменился за десять лет, разве что в худшую сторону.

— Такой есть. Найти-то вы его сможете. А вот переговорить…

— Мы с ним созванивались, он меня ждет. Я… издалека.

— Да пожалуйста! Жалко, что ли! Только… Его сегодня поутру четверо принесли, положили…

— Как?! — Мелькнула картинка бездыханного Кирпича, который, надо же, весь Афган прошел вдоль и поперек и живым вернулся, а тут… Что? Дорожно-транспортное? Сердце? Орава шпаны?

— Каком кверху! Собутыльники приволокли. Отметил, блин, День Победы. С группой ветеранов. Три часа назад «му» сказать не мог, а вы — поговорить! Это не раньше, чем к вечеру, когда очухается.

— Черт! Как же так! Мы ж как раз сегодня собирались отметить… Встреча однополчан… Черт!

— А Кирпич у нас всегда — с опережением графика и перевыполнением плана… Вы поднимитесь на двенадцатый этаж. Комната 1291.

Лифт, как водится, не работал. Пешком, пешком. Медленно и печально. Медленно — потому, что спешить теперь Никите, собственно, некуда, если Кирпич мертвецки пьян и лыка не вяжет. А печально тоже как раз потому, что спешить некуда. На встречу однополчан он без проводника Кирпича так и так не успевает.