JК
История Хэйкэ :: Ёсикава Эйдзи
Страница: 178 из 723Под пение сутр, размеренные удары гонгов и барабанов, чье биение напоминало призывы к оружию у дикарей, огромная армия двинулась в путь, и воздух пульсировал, словно заряженный каким-то дьявольским воздействием. Поднятый наконец на плечи монахов в белых одеждах и ослепительно мерцавший золотыми инкрустациями, Священный ковчег, медленно покачиваясь, начал свой путь с горы к большой дороге.
Вдруг перед надвигавшимся ковчегом возникла человеческая фигура и подняла руку.
— Погодите, вы, адские монахи!
На голове этого человека был черный железный шлем без знаков различия, тело заковано в черные доспехи, на ногах — соломенные сандалии, а в поднятой вверх руке — длинный лук. Невдалеке за его спиной стояли Токитада и Хэйроку, без оружия, с застывшими, как маски, лицами.
— Я, владетель Аки, Киёмори из дома Хэйкэ, прошу меня выслушать. Среди вас, злобных монахов, должен же найтись хоть один человек, кто прислушается к голосу разума.
Наступающему войску он показался Адзурой, богом войны, высеченным из черного янтаря, с разверстыми устами, извергающими поток звуков.
Пораженные смелостью этого парня и его словами, монахи закричали:
— Вот так-так! Киёмори! — Затем сумасшедший рев вырвался на волю. — Разрезать его на куски ради праздника крови!
Предводители, шагавшие впереди, ничем не выказали своего удивления и остановили мятежников, удержав их такими словами:
— Пусть говорит. Никому его не трогать. Сначала нужно услышать, что он хочет сказать.
Вдруг перед надвигавшимся ковчегом возникла человеческая фигура и подняла руку.
— Погодите, вы, адские монахи!
На голове этого человека был черный железный шлем без знаков различия, тело заковано в черные доспехи, на ногах — соломенные сандалии, а в поднятой вверх руке — длинный лук. Невдалеке за его спиной стояли Токитада и Хэйроку, без оружия, с застывшими, как маски, лицами.
— Я, владетель Аки, Киёмори из дома Хэйкэ, прошу меня выслушать. Среди вас, злобных монахов, должен же найтись хоть один человек, кто прислушается к голосу разума.
Наступающему войску он показался Адзурой, богом войны, высеченным из черного янтаря, с разверстыми устами, извергающими поток звуков.
Пораженные смелостью этого парня и его словами, монахи закричали:
— Вот так-так! Киёмори! — Затем сумасшедший рев вырвался на волю. — Разрезать его на куски ради праздника крови!
Предводители, шагавшие впереди, ничем не выказали своего удивления и остановили мятежников, удержав их такими словами:
— Пусть говорит. Никому его не трогать. Сначала нужно услышать, что он хочет сказать.