Изгнание   ::   Фейхтвангер Лион

Пошел к главному редактору Гейльбруну. Тот принял его, как всегда, величественно и с видом человека, который не выспался.

- Вы можете уделить мне немного времени? - просительным тоном сказал Траутвейн. - Мне хотелось бы прочесть вам несколько стихотворений.

- Это необходимо? - спросил усталый Гейльбрун.

- Замечательные стихи, - с воодушевлением уверил его Траутвейн.

- Чьи? - недоверчиво спросил Гейльбрун.

- Я скажу вам потом, - ответил Траутвейн и достал рукопись.

- Ну, ладно, только ради вас, - уступил Гейльбрун.

Он лег на софу, придававшую его кабинету уютный вид, закрыл глаза и заложил руки под голову. Его большое квадратное лицо, обрамленное седыми, коротко подстриженными жесткими волосами, выражало усталость.

Траутвейн читает стихи, которые декламировал ему Черниг в кафе "Добрая надежда". У него они звучат иначе, чем в передаче Чернига: они преобразились, но не утратили своей силы и даже как будто звучат с новой силой, освобожденные от двусмысленной обстановки кабачка и небезупречной личности Чернига. Он читает стихи с увлечением, хорошо, по-мюнхенски. "Ни один человек не знает, как на самом деле звучит его голос, - думает он, читая. - Резонанс в голове меняет окраску голоса. Когда слышишь свой собственный голос на пластинке, не узнаешь его. Но эти стихи хороши, каким бы голосом их ни читать".

Главный редактор Гейльбрун лежит на софе, закрыв глаза, и слушает. У него хорошее ухо, и он быстро узнает поэта.